Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города. Ник Дженс
сдерживать дыхание, я стоял и прислушивался к окружающему меня миру. Когда я, наконец, заметил волка, он какое-то время уже наблюдал за мной. Он стоял в пятидесяти метрах надо мной, возвышаясь на выступе скалы в своей линяющей в конце лета шубе. Волк поднял морду и завыл – не с вызовом, а с некоторым отвращением, презрительно сообщая о том, что этот недотепа, приближение которого мы чувствовали и слышали последние полчаса, находится прямо здесь. Потом он рысью побежал верх по хребту, поджарый и легкий, не бросив в мою сторону больше ни одного взгляда.
Я наблюдал за тем, как серый волк сливается с серой скалой, а потом вспомнил: где-то поблизости может быть разъяренный медведь, возможно, даже за этим ольховником. Я прижался к скале, глядя во все глаза, со своей дешевой фотокамерой и духовым ружьем наперевес.
Тем временем гризли незаметно кружил с подветренной стороны, чтобы оказаться надо мной.
Когда я услышал первый низкий рык, медведь был уже у меня за спиной, на расстоянии пятнадцати метров, обнюхивая то место, где я только что стоял.
Едва я пошевелился, как он тут же поднял голову и уставился прямо на меня, округлые бока сжимались при каждом его сердитом фуке. Пока я неуклюже шарил, выбирая между камерой и ружьем, он фыркнул и кинулся вверх по склону, избавив меня от принятия решения и, возможно, много от чего еще. Никогда я не подходил так близко к объекту, чтобы сделать снимок, но еще важнее то, что в тот момент осуществилась моя мечта, прямо здесь и сейчас. И это останется со мной навсегда.
За долгие годы, прошедшие с тех пор, я повстречал немало волков и медведей, иногда так близко, что видел свое отражение в их глазах и ощущал запах дикого зверя. Я жил среди эскимосских охотников-инупиаков, таких как Клэренс Вуд: мужчин с обмороженными лицами, воспринимавших такие оттенки звуков и запахов, которые я и представить не мог, и посвященных в те знания, которые передавались из поколения в поколение. Они были не просто близки к миру природы, они являлись его частью. Когда они позволяли, я следовал за ними и учился всему, чему мог. Я хотел понять, как это возможно – взглянув на волчьи следы, сказать: «Они и вправду свежие, волков трое, ели совсем мало и недавно». Более того, я хотел не только знать, но и ощущать ту же неразрывную связь с землей и животными, которых они преследовали, – охотиться и убивать, как волк.
Несмотря на то что меня вряд ли можно было причислить к опытным охотникам, глубокими познаниями и обширным культурным багажом я тоже не отличался. Сын профессионального дипломата, я жил с родителями в Европе, Юго-Восточной Азии, Вашингтоне, округ Колумбия. С восьми лет не расставался с журналом о природе «Аутдор Лайф» и зачитывался охотничьими рассказами Руарка и Хемингуэя. Мне никогда не приходило в голову, что возможен другой способ общения с дикими животными, помимо охоты на них, и никто не говорил мне о другом направлении.
Неудивительно, что моей первой работой на Аляске стала организация охотничьих команд,