Таня Гроттер и посох волхвов. Дмитрий Емец
и, убедившись, что тетя Нинель на него не кидается, выбрался наружу. Отряхнувшись, родственник извлек прямо из воздуха короткий нож с широким лезвием и решительно вонзил его в паркет.
– Иная-то шантрапа с медальонами балуется, да только я этих фокусов не признаю! Я уж лучше этак, по старинке! – сообщил Халявий и внезапно, безо всякого предупреждения, с необычайной ловкостью перекувырнулся через нож.
Облезшая волчья шкура, прежде свободно болтавшаяся на плечах, теперь словно приросла к своему хозяину. Лишайчатое лицо вытянулась. Руки удлинились. Ноги же, напротив, стали гораздо короче и покрылись жесткой серебристой шерстью. В следующую минуту потрясенные Дурневы внезапно осознали, что на паркете их квартиры, поджимая уши, сидит и скалится крупный волк.
Тетю Нинель забила такая крупная дрожь, что, чудилось, весь колоссальный правительственный дом затрясся и задрожал с ней вместе. Председатель В.А.М.П.И.Р. схватил с пола шпагу и выставил ее перед собой, на случай, если волк бросится на них. Но оборотень не бросался. Он смотрел на родственников желтыми, несимметричными, словно случайно прорезанными глазами, будто желал определить, кто из двоих аппетитнее. Потом встал и, негромко рыча, направился к тете Нинели. Из его полуоткрытой пасти стекала прозрачная и тонкая, как волос, нить слюны.
Тетя Нинель завопила дурным голосом.
– Мамуль, сколько можно шуметь? Кто там приперся? Вы мне мешаете чатиться!.. Я тут одну девчонку почти убедила, что Гэ Пэ на мне женится! – раздраженно крикнула из комнаты Пипа.
Услышав ее голос, волк повернул голову и замер. В его желтых зрачках мелькнуло что-то похожее на умиление. Забыв об аппетитной тете Нинели, оборотень вновь бросился к ножу и перекатился через него. На полу опять возник Халявий с волчьей шкурой на плечах.
– Пардоньте, что едва не загрыз, мамаша! – извинился он. – Когда обернувшись, я малость не в себе бываю. Вроде я, а вроде и не я. Туман в голове. Если бы Пипочка моя родная голоска не подала, уж и не знаю, что было б.
– Откуда ты знаешь Пипу? – строго спросил дядя Герман. Директор фирмы «Носки секонд-хенд» только что едва не стал вдовцом и теперь размышлял, повезло ему или нет, что все сорвалось.
Халявий застенчиво переступил с одной босой ножки на другую.
– Да тут, то ись, какое дело, братец… Пипу-то у нас в Трансильвании все знают! Такая личность! – сказал он.
– Какая еще личность? – нахмурился Дурнев.
– Да как же! Поговаривают, внучок-то Пипин через две сотни лет повелителем нежити станет! Недавноть на камне судеб буквы, значить, проступили! Большому кораблю, как грится… А я-то как рад! Родная кровиночка! Тута вот баба Рюха и Шелудивый Буняка, тута тетка Хрипуша. А тута батяня мой Пруха… – пошел по второму кругу Халявий.
– Прекратите нести чушь! Это я уже слышал! – отрезал Дурнев.
– Герман, прогони его! Давай я вызову консьержку! – слабым голосом сказала тетя Нинель.
– Не получится