Вызовите акушерку. Тени Ист-Энда. Дженнифер Уорф
прославимся. Пойдём-ка теперь ко мне домой, и моя мадам – её Куколкой звать – редкой души женщина, но не терпит, чтобы ей дерзили всякие, так что и не вздумай.
Тип в задумчивости потёр подбородок и добавил вполголоса:
– И лучше б тебе её не злить, точно тебе говорю.
По тёмной и вонючей лестнице они взобрались на четвёртый этаж. Их встретила пышная женщина в красной юбке с грязным обтрёпанным подолом и лиловой, глухо застёгнутой блузе – огромная грудь рвалась наружу, взывая о помощи. Талию украшал пояс из агатовых бусин, по плечам рассыпались тяжёлые чёрные волосы. Зубы у неё тоже были чёрные, словно выкрашенные в тон наряду. Оглядев их, она воскликнула:
– Этот, что ли, из работного дома? Господи, ну и худышка! – Она прижала голову Фрэнка к груди. Это оказалось довольно приятно, хотя запах у неё мог бы быть и посвежее. – Надо бы ему пирожка выдать, а, Тип?
Куколка завязала волосы в роскошный узел (Фрэнк заворожённо наблюдал за процессом) и воткнула в него несколько шпилек. У одной на конце была птичка – эта шпилька украсила макушку.
– Так-то, малец, – сказала она и подмигнула, после чего наклонилась к Фрэнку. – Хороший мальчуган, но до чего ж тощий. Сердце кровью обливается на них смотреть. Как тебя звать-то?
Давай-ка поедим, а?
Время было к семи, на улицах сновали люди. Фрэнк в течение нескольких лет почти не выходил из работного дома, разве только чтобы шеренгой дойти до школы. Любопытство снедало его, и желание помедлить, осмотреться не давало покоя. Тут ссорилась какая-то семья, и мужчина с женщиной пылко угрожали друг другу; там дама набирала воду из колонки, а вокруг стояла толпа в ожидании своей очереди и сплетничала. Фрэнк уже несколько лет не видел женщин и теперь не мог отвести от них взгляда, пока вдруг не понял, что Тип и Куколка уже скрылись вдали. Пришлось броситься за ними следом. Они двигались неторопливо, здороваясь со знакомыми, подшучивая над детьми. Тип трепал щёчки юным девушкам, Куколка кричала что-то приятелям. Оба они были одеты куда ярче окружающих, и Фрэнк втайне гордился, что идёт с ними, хотя они даже не оглянулись, чтобы проверить, где он.
Они вошли в пивную – высокие потолки, голые стены, деревянный пол. В углу рядом со стойкой на возвышении стояло пианино. Народу было немного, и Тип с Куколкой тут, казалось, всех знали. Фрэнк слушал во все уши. Вот это высшее общество!
– Что, хочешь рушку випа [кружку пива] пропустить?
– Ну так, я нынче такой куш сорвал. Но ты зырь-ка! Это кто?
– Воненький [новенький] мой. Дай-ка ему випа с довой [пива с водой].
Фрэнк взял протянутый стакан и стал пить из него в полном недоумении. Разговор продолжался.
– Да Джеку поднавалило [не повезло]. Да и липу [фальшивые деньги] подложили. Самрудак [сам дурак].
– Да он, небось, не похырсал [не просыхал].
– Да просто поднавалило.
В те дни торговцы говорили между собой на своеобразном жаргоне, переставляя слоги и добавляя выдуманные словечки. Со стороны их понять было невозможно.