Букет асфоделей. Роман Ряженов
и искренне считал, что нужно соблюдать все правила, сколь бы дурацкими они не были. Но считая себя выше всех других, он также считал, что к нему эти правила не относятся. Строже всего директор Боул, или Шар, как его ласково называли между собой ученики, карал за внешний вид. Если уж ему казалось, что ты провинился, единственным разумным поведением, было со всем соглашаться и не идти наперекор, иначе шар начинал рвать и метать, а у тебя появлялось очень много проблем, которые наш «колобок» вполне мог обеспечить. Неприкосновенными считались только те ученики, чьи родители занимали важные государственные посты, или были широко известны. К таким ученикам Боул относился с «добротой и опекой» если такие слова вообще к нему применимы. Естественно, Шар делал это не просто так, что понятно любому человеку, кто обладает хоть какой‒то долей разума.
Сьюзи же любила свободу. Свободу во всём. Это касалось и одежды. Унылой, неудобной школьной форме она предпочитала свои любимые рваные джинсы, и регги футболку с Бобом Марли. Естественно директор был мягко говоря не в восторге, и уже приготовился к гневной, «праведной» тираде, предвкушая опущенные в пол глаза, и невнятные попытки извиниться.
– Почему ты не соблюдаешь правила? Хочешь, чтобы я тебя исключил? – Начал он.
Обычно, слов про исключение хватало, чтобы надломить ученика, и заставить его пресмыкаться. Но Сьюзи проводила эти слова лишь вежливой улыбкой, и ничего не сказала в ответ. Видя, что у него ничего не выходит, Шар зашёл на второй круг.
– Мать видела в чём ты вышла? Мне позвонить ей и рассказать, как ты общаешься со старшими, как ты уважаешь тех, кто тебя учит?
Сьюзи продолжала молча на него смотреть и улыбаться, смотреть на его жалкую чёрную душонку, и удивляться тому, как такие люди вообще живут на свете. Нет, она его не ненавидела, ни капельки. И уж тем более не воспринимала как врага, как это делали некоторые ученики. Он не заслуживал этого, не был равным. Быль лишь надоедливой мошкой, жужжащей над ухом, ни больше, ни меньше. Да, всего лишь мошкой, ну или маленьким жуком навозником, катящим свои жалкие аргументы, в сторону палящего солнца, которое мешает ему спокойно жить, и катать свои восхитительные творения. Прекрасно зная, чем всё это закончится, Сьюзи просто стояла и ждала третьего акта, надоедливой пьессы. Который раскрасневшийся шар, как раз и собирался воспроизвести.
– Я даю тебе последний шанс несносная девчонка. Либо ты сейчас извиняешься передо мной и мистером Джонсоном…
Сьюзи игнорируя слова Боула направилась к выходу. Выходя из кабинета, девушка услышала последние слова жука навозника:
– Либо без родителей можешь не возвращаться.
Спустившись по лестнице, Сьюзен вышла на улицу. Яркое, ещё по‒летнему, тёплое осеннее солнце, освещало её светлые волосы, и яркие голубые глаза.
Идти домой и слушать всё те же нудные нотации, о необходимости образования, уважения к старшим и правильной жизни в обществе,