Миллионер. Андрей Михайлович Глущук
из памяти у моего хозяина воспоминания об утехах юности.
– Я то успокоюсь, я вооще спокоен как йога. А вот ты – дурак! Дурак, коли не понимаешь, что баба – чума и ошибка природы. И не дед я тебе, а Василий Марьяныч. Понял! – он в сердцах хватает ковшик и от души хлещет на каменку. Пар тайфуном проходит по спине, пробирает сквозь ребра и кишки аж до живота. Я задыхаюсь, вскакиваю и выбегаю в предбанник.
Дед вдогон мне кричит: «Вот оно удовольствие, а то баба, баба!».
Застолье нас примирило. Вообще последнюю пару лет я пью редко. Был один год. Пропил почти все. Да, что почти, все пропил, кроме квартиры. Тяжелый был годик. Но потом нажал на тормоз, вернулся к работе и, фактически, завязал. Во всяком случае, с утра не принимаю ни при каких условиях. Но сегодняшний завтрак под водку, в моем положении, можно признать затянувшимся ужином.
Василий Марьяныч оказывается для меня редкой находкой. Газет он не читает: «что бы, нервы не отравлять». Про телевизор говорит презрительно, и не смотрел его столько же, сколько не имел удовольствия от общения с женщинами. То есть лет десять. Репродуктор есть, но включать его не во что. Радиосеть до домика сторожа так и не дотянули, хотя вопрос о финансировании этих расходов стоит в повестке каждого перевыборного собрания садового общества, и деньги с садоводов правление собирает исправно. Единственным источником информации ему служат доперестроечные подшивки «Огонька» и «Науки и жизни». Зимой даже городские события доползают до него с месячным опозданием. В основном в виде легенд, сказаний и сплетен, которые он выслушивает в сберкассе в очереди за пенсией. Не дай Бог, начнется третья Мировая война, Марьяныч узнает о ней только после завершения боевых действий. И то, если будет с кем в сберкассе словом перемолвиться.
Про вчерашнюю стрельбу в городе он не знает и может не узнать никогда. Да и в качестве собеседника сторож удивительно удобен. С ним невозможно проболтаться, сказать лишнее. Можно вообще ничего не говорить, он на это и внимания не обратит. За долгие, одинокие, зимние дни и ночи Марьяныч научился на свои вопросы отвечать сам, обходясь без посторонней помощи. Мнение собеседника его интересует тем меньше, чем больше он выпивает. А с зеленым змием старик на короткой ноге.
К обеду он во мне души не чает. А после третьей бутылки (пьет в основном он) подводит черту:
– Ты к бабе на поклон не иди. Ни за какие коврижки. Хошь, у меня живи. Дом большой. Мужик ты ничего. Научу тебя жизни, поймешь в чем ее смысл и сердцевина, спасибо скажешь. А баба, коли нужно будет, найдет тя. Верно говорю.
Я и не сопротивляюсь. Найдет ли меня баба, вопрос третий, главное, чтобы другие не нашли.
Глава 8
Неделя проходит спокойно. Выбираясь из сторожки в магазины, я старательно штудирую местную прессу. В городских газетах дня три обсасывали подробности перестрелки на территории МПК 27. Кирсан лежит в реанимации с хорошими шансами на выживание.