Ильин день. Сборник. Станислав Владимирович Далецкий
испуганно прикрыла дверь и шепотком сказала: – Я не ожидала, что ты придешь так рано, а позже хотела тебе сказать, что это мой первый мужчина, он сидел в тюрьме, сейчас освободился, я его люблю и хочу быть с ним. Он пришел сегодня утром и взял меня сразу, а потом побил немного за измену с тобой, о чем ему сказала вахтерша.
Видишь у меня синяк под глазом? – и девушка показала Илье ссадину на лице. – Павел настоящий мужчина, а мы, девушки, хотим не только получать удовольствие от мужской ласки, но и подчиняться мужчине. Ты, Илья, ещё мальчик и не понимаешь женской радости подчиняться грубой мужской силе и грубому обращению самца с самкой, как я видела в зоопарке у обезьян.
Уходи и не появляйся здесь больше, а то Павел изуродует тебя и снова загремит в тюрьму. Тебя я никогда не любила, а лишь баловалась, но вот пришел мой мужчина, и баловство кончилось. Уходи, – повторила Настя, скрылась за дверью, и Илья услышал, как она заперла дверь изнутри.
Юноша вышел из общежития и присел на скамейку. Именно сегодня, Илья хотел сделать Насте предложение выйти за него замуж и вот он застает свою избранницу в неглиже под заросшим шерстью самцом – как она ему только что призналась. От обиды он чуть не заплакал, но скоро успокоился, пошел домой, лег на диван и пролежал неподвижно до самой ночи, даже не выйдя на призыв матери к ужину, сославшись на отсутствие аппетита.
Поздней ночью Илья решил уехать в Москву, устроиться на работу, поселиться в общежитие и начать самостоятельную мужскую жизнь, подальше от Насти, обвинившей его в отсутствии мужских качеств и променявшей порядочного Илью на уголовника, когда-то соблазнившего Настю и оставшегося для неё навсегда идеалом мужской силы.
В те времена устроиться на работу в Москве можно было, лишь получив временную прописку в общежитии. Лимит и такое разрешение имели многие столичные заводы, на которых не хватало рабочих рук.
Утром Илья сообщил родителям о своем решении, пояснив, что в Москве он продолжит свою учебу и научиться жить по-взрослому, а не под родительской опекой. Отец, покряхтел недовольно, но дал сыну согласие на эксперимент, пояснив матери, что до Москвы недалеко, всего 400 километров и сын сможет их навещать по праздникам, а не заладится у него столичная жизнь, так всегда есть возможность вернуться назад.
Мать всплакнула немного, но тоже противиться не стала, держа в памяти визит Насти и справедливо полагая, что сын поссорился с ней и теперь убегает от этой женщины, которая не понравилась ей с первого взгляда.
– Пусть уедет подальше от этой девки, успокоится, помыкается в чужом городе, а там, глядишь, и назад вернется, – думала мать, поглаживая сына по волосам и замирая при мысли от предстоящей разлуки со своим единственным дитем, которого она продолжала считать мальчиком, несмотря на то, что Илья был выше матери на целую голову.
В понедельник, утром, Илья написал заявление на увольнение, сказав мастеру, что едет поступать в институт, хотя сроки уже прошли, и мастер Тимофеич, – как его звали рабочие,