Мое сокровище. Тереза Ромейн
«исследуя» силу своих женских чар, она совсем потеряла голову. Как жаль, что ее никто вовремя не остановил, что никто не обратил внимания на ее поведение…
Увы, никто этого не сделал. И вот теперь она осталась совсем одна – без семьи и без друзей.
Досадливо поморщившись, Одрина несколько раз ударила кулаком в дверь, из-за которой доносились крики и стук. На несколько секунд воцарилась тишина, затем послышался знакомый голос:
– Кто там?
– Это я, леди Одрина. Ллуэлин, ради бога, перестань грохотать, а не то я прикажу связать тебя и бросить в подвал.
Данная угроза была подсказана младшим Резерфордом, и Одрине в общем-то нравилась идея насчет подвала.
– Ах, дорогая, наконец-то!.. Выпусти меня! – раздалось из-за двери.
– Как бы не так, – ответила девушка. – Раз уж ты заставил меня мерзнуть в холодной карете всю дорогу от Лондона, то изволь хотя бы недолго посидеть в одиночестве в достаточно теплой комнате. – Придвинувшись к зазору между дверью и косяком, она уже тише продолжала: – Ты останешься здесь на всю ночь. А утром мой отец повезет тебя обратно в Лондон. Ты тихо и без шума вернешься в город. И мы с тобой после этого уже никогда больше не увидимся.
– Вот, значит, как он намерен сыграть… – послышалось из-за двери.
Этот негодяй… Он что, кажется, ухмылялся? Одрина тотчас же представила его физиономию – рот перекошен в ехидной самодовольной усмешке, а брови изогнуты; он явно воображал себя совершенно неотразимым. Но ей-то он уже совершенно не нравился.
– Никакой игры, – ответила Одрина. – Мой отец настроен очень серьезно.
– А мне кажется, речь идет именно об игре, моя дорогая.
– Извольте обращаться ко мне надлежащим образом, иначе я не буду с вами разговаривать, – пробурчала девушка.
Было слышно, как Ллуэлин вздохнул. А потом снова заговорил:
– Ну, хорошо, миледи. Вы ведь понимаете, что все дело в деньгах. Либо вы выходите за меня, либо я заполучу ваше приданое иным способом.
– И не надейтесь… Брак – единственный способ получить мое приданое, а я за вас никогда не выйду.
Прижавшись спиной к двери, Одрина шумно выдохнула и оттянула лиф платья. У нее на шее и на груди выступила испарина, хотя руки и ноги по-прежнему оставались холодными. Ох, с каким бы удовольствием она приняла сейчас ванну!.. И лучше всего – дома, в Лондоне. Ах, как было бы замечателно перенестись на неделю назад. Или же на три недели вперед – в тот светлый и радостный день, когда ее старшая сестра Карисса благополучно выйдет замуж за герцога Уолпола и их семейному благополучию уже ничто не будет угрожать.
– До чего же вы стали несообразительной, леди Одрина, – послышалось из-за двери. – А ведь всегда были такой смышленой… Ну, если вам так нужны уточнения, то извольте… Во-первых, следует сказать, что я вполне удовлетворюсь эквивалентом вашего приданого. – Голос Ллуэлина звучал так близко, словно он шептал ей на ухо, и Одрина отшатнулась от двери, которая вдруг показалась