Его прощальный поклон (сборник). Артур Конан Дойл
рь он мертв – чем не конец? Не так-то легко воскреснуть из мертвых. Это был, без сомнения, конец могущественного Шерлока Холмса!
Или, скорее, не был, раз вы обнаружили продолжение – «Возвращение Шерлока Холмса». Ура! Но не такой уж продолжительной оказалась ваша радость, верно? Ведь не успел он вернуться, как снова ушел. В последнем рассказе сборника Ватсон сообщает, что Шерлок Холмс оставил работу детектива и разводит пчел в Сассексе.
Разводит пчел? Думаю, в двенадцатилетнем возрасте я выронил книгу. Шерлок Холмс, после всех лет жалоб, что лондонских преступников слишком легко ловить, теперь довольствуется ловлей пчел? Думаю, моими точным словами были: «Что за?..»
Каким бы безумным это ни казалось, но так оно, к сожалению, и есть. Теперь великий детектив не только плещется мертвым у подножия водопада с гением преступного мира, но еще ушел на пенсию и поселился в Сассексе с пчелами. Двойной удар, по любым меркам. На сей раз, без сомнений, это был конец гения с Бейкер-стрит.
В контексте всех этих «последних» моментов название продолжения, «Его прощальный поклон», стоило бы сопроводить словом «честно» в скобках. Расставание Дойла с его величайшим творением было, как кажется, мучительным делом – не столько хлопком дверью, сколько препирательством молодой парочки в конце телефонного разговора («Ты вешай», «Нет, ты!).
Чувствую, пора признаться. Я обожаю сэра Артура Конан Дойла. Восхищаюсь этим человеком и преклоняюсь перед его творчеством. Но когда дело доходит до его неоднократных жалоб, как ему было скучно писать рассказы о Шерлоке Холмсе, я, извиняюсь, начинаю подумывать, что он грязный, гнилой врун. Если он так тяготился детективными рассказами, уже став таким богатым и успешным, каким только может стать писатель, зачем тогда продолжал их писать?
Вижу, как вы неодобрительно хмуритесь, и соглашаюсь. Я не имею никакого права сомневаться в словах лучшего из людей. Но в мою защиту взгляните на эти приключения: «Шерлок Холмс при смерти», например. Или «Дьяволова нога», или «Чертежи Брюса-Партингтона». Ни один из них не похож на отписки скучающего писателя – они также восторженны и изобретательны, как и другие «канонические» рассказы. И, надо сказать, с третьей и последней попытки он наконец-то правильно заканчивает с Холмсом и его Ватсоном. В самом последнем рассказе Холмс прерывает уединение и, вернувшись вместе со своим лучшим другом в дело, разоблачает немецкого шпиона. Вот так и надо делать. К черту пчел и смерть от руки профессора математики.
Однако предупреждение: ваш взгляд может затуманиться, когда вы дойдете до конца, и наши герои в последний раз тихо побеседуют. Холмс никогда не был столь поэтичен, как сейчас, на закате своей карьеры.
Но не ревите. Держитесь с достоинством, приступая к заключительным приключениям Шерлока Холмса. Представляю вам «Его прощальный поклон». Волнующее продолжение сборников «Там, где он определенно погибает» и «Там, где он определенно отходит от дел». Конечно, если вам понравятся эти несколько историй, есть еще двенадцать продолжений «последней» книги: «Архив Шерлока Холмса».
Знаете, я ожидаю, что не сегодня-завтра сэр Артур эсэмэснет мне, что написал новое приключение.
В Сиреневой Сторожке[2]
1. Необыкновенное происшествие с мистером Джоном Скотт-Эклсом
Я читаю в своих записях, что было это в пасмурный и ветреный день в конце марта тысяча восемьсот девяносто второго года. Холмс, когда мы с ним завтракали, получил телеграмму и тут же за столом написал ответ. Он ничего не сказал, но дело, видно, не выходило у него из головы, потому что потом он стоял с задумчивым лицом у огня, куря трубку, и все поглядывал на телеграмму. Вдруг он повернулся ко мне с лукавой искрой в глазах.
– Полагаю, Уотсон, мы вправе смотреть на вас как на литератора, – сказал он. – Как бы вы определили слово «дикий»?
– Первобытный, неприрученный, затем – странный, причудливый, – предложил я.
Он покачал головой.
– Оно заключает в себе кое-что еще, – сказал он. – Скрытый намек на нечто страшное, даже трагическое. Припомните иные из тех рассказов, посредством которых вы испытываете терпение публики, – и вы сами увидите, как часто под диким крылось преступное. Поразмыслите над этим «делом рыжих». Поначалу оно рисовалось просто какой-то дичью, а ведь разрешилось попыткой самого дерзкого ограбления. Или эта дикая история с пятью апельсиновыми зернышками, которая раскрылась как заговор убийц. Это слово заставляет меня насторожиться.
– А оно есть в телеграмме?
Он прочитал вслух:
– «Только что со мной произошла совершенно дикая, невообразимая история. Не разрешите ли с Вами посоветоваться? – Скотт-Эклс. Чаринг-Кросс, почтамт».
– Мужчина или женщина? – спросил я.
– Мужчина, конечно. Женщина никогда бы не послала телеграммы с оплаченным ответом. Просто приехала бы.
– Вы его примете?
– Дорогой мой Уотсон, вы же знаете, как я скучаю с тех пор, как мы посадили за решетку
© Перевод. Н. Вольпин, наследники, 2009.