Формула клада. Кирилл Кащеев
внимания на взвывшую от боли девчонку, Катька вихрем вылетела за дверь и припустила в конец коридора, где столпились мальчишки.
– Тихонова… Стой! – за спиной топал программист, но Катька и не думала оборачиваться. Штопором ввинтившись в толпу, она рванула дверь туалета.
Подняв руки, Вадька стоял у стены, а из ближайшей кабинки на него глядело темное оружейное дуло.
Глава 3
Гоп-стоп, англичанин!
– Стоять! Руки! – Винтовочное дуло глядело ему точно в лоб.
– Ты гля, хлопцы, какой фраер на нас набежал – прям как с картинки! – Тьма дрогнула, выпуская из своих глубин тощего хлыща. Поверх расшитой петухами косоворотки на плечи хлыща была накинута роскошная бобровая шуба. – И где ж ты такой шикарный прятался? – Хлыщ обошел жертву по кругу – подол шубы волочился по грязной брусчатке.
– Нас дожидался! – хмыкнули из темноты, и на эту немудрящую шутку мрак ответил многоголосым гоготом.
Замерший в плотном кольце налетчиков, юноша лет шестнадцати и впрямь казался пришельцем из давно забытой жизни – шевиотовая визитка[6] поверх темного жилета, зато схваченный тугим галстуком воротничок выделялся во мраке полоской яркой белизны. Юноша жалко и беспомощно прищурился – увидеть кого-либо, кроме обладателя роскошной шубы, ему не удавалось: густой и плотный, как сапожная вакса, мрак покрывал улицы. Последние, самые стойкие фонари погибли еще в декабре 18-го, когда корабли Антанты били по городу, а когда закончились запасы угля, электричество исчезло вовсе. Налетчики виделись темными бесформенными силуэтами. Впрочем, что оружие есть у каждого, юноша не сомневался – после пяти вечера на улицах не вооружены только уже обобранные трупы тех, кто не успел вытащить оружие вовремя. И кажется, сейчас он пополнит их число. А ведь он уже почти добрался!
– Чего ж тебя на улицу понесло, фраерок? Сидел бы и дальше где сидел – глядишь, живой бы остался, – с некоторым даже сочувствием сообщил обладатель роскошной шубы. – Ну чё уж, раз вылез, такой красивый… – Он еще раз окинул юношу взглядом – от уложенных волос до лаковых штиблет. – Так может, у тебя и закурить найдется? – ехидно поинтересовался он, на что темнота ответила новым гоготом.
Юноша кивнул и… потянулся к отвороту визитки.
– А ну стой! – Держащая юношу на прицеле винтовка недвусмысленно дернулась. Юноша замер с рукой за бортом визитки. – За шпалером[7] полез? – зло процедил «шуба». – Слышь, Петро… прибери чего у него там…
Из мрака вынырнул еще один налетчик – в котелке и пальто из дорогой английской шерсти. Один с винтовкой, еще один за спиной – лязг передернутого затвора юноша слышал отчетливо, «шуба», этот, в котелке… Четверо? Или все-таки пятеро?
Пальцы с черной каймой под ногтями залезли юноше за пазуху…
– Портсигар! – Небритая физиономия налетчика расплылась в улыбке, открывая редкие, как сломанный забор, зубы. – И впрямь сигареткой угощает! Надеется небось, что живым отпустим.
– Коли угощают, грех отказываться. Налетай, братва!
Из
Род сюртука на одной пуговице, обычно темно-серого цвета, после Первой мировой войны стала парадной одеждой.
Пистолет или револьвер (