Украина.точка.ru. Михаил Белозеров
и забыл, что собрался кастрировать Барри Гоголадзе. – Да здесь долларов и евро до фига!
Барри Гоголадзе радостно замычал, всем видом показывая, что он готов отдать всё, ради своего «друга».
– А здесь еще?! – удивился Цветаев.
Второй бумажник был туго набит банковскими карточками.
– Ляха бляха! – воскликнул Жаглин. – Богатенький Буратино.
Барри Гоголадзе промямлил сквозь «скотч»:
– Берите, берите…
– И возьмём, а что ты думал! – заверил его Жаглин и нагло засунул к себе в карман бумажник с деньгами.
Второй бумажник с банковскими карточками его абсолютно не интересовал, и Цветаев собрался было зашвырнуть его в угол, как совершенно случайно увидел, что на всех карточках разные фамилий.
– Старик, подожди! – сказал он, высыпая карточки на пол.
Он стал их перебирать. Фамилии тех людей, которым принадлежали карточки, ему были незнакомы, кроме одной, он не поверил своим глазам.
– Смотри!
На карточке было написано: «Gektor Orlov».
– Откуда она у тебя? – спросил он, сдирая со рта Барри Гоголадзе «скотч».
– Это не мои карточки! – отрёкся Барри Гоголадзе.
– Да здесь полный список пин-кодов! – воскликнул Жаглин, выворачивая остальные карманы в бумажнике. – Ты попал, мужик, – заверил он Барри Гоголадзе. – Мы тебе сейчас всё припомним: и Северную Осетию, и Абхазию, Саакашвили заодно. Ты видел, как он упакован! – «Ауди», золотой «ролекс» за пятьсот тысяч долларов. Поверь, я разбираюсь.
– Это не я! – закричал Барри Гоголадзе. – Я у них вообще ничего не брал!
– У кого, «у них»?! У кого?! – замахнулся Цветаев.
– Пленных! – выкрикнул в отчаянии Барри Гоголадзе. – Это всё майданутые, я только карточки коллекционировал.
Возможно, он подумал, что, раскаявшись, смягчит свою вину.
– На память, что ли?! – ехидно осведомился Цветаев.
– No, I wanted everything to return![15] – Со страху Барри Гоголадзе перешёл на английский.
Обожаю слушать ложь, когда знаю правду, подумал Цветаев.
– Каждая карточка – одна душа. Саша, слышь, это отчёт о проделанной работе. Где ты его видел?! Где?! Говори! – повернулся он к Барри Гоголадзе.
– He an area paves[16].
– Ты ему хоть плюй в глаза – ему всё божья роса! – возмутился Жаглин.
– Он жив, или нет?!
– Не знаю, я… я…
– Ты его допрашивал?! – Цветаев наступил на то, что было так дорого Барри Гоголадзе.
– Да… – разрыдался Барри Гоголадзе. – Я из ЦРУ, работают на правительство. Вы должны меня пожалеть. Genevan Convention!
– Петя Вальцман тебя пожалеет!
– Ладно, я согласен, – закричал Барри Гоголадзе. – Отрежьте мне «его», только не убивайте!
– Поздно! – с мрачным лицом заверил его Жаглин и заклеил ему рот «скотчем» крест-накрест.
Тащить по лестнице голого, брыкающегося человека оказалось сплошным мучением, легче было его катить. На пятом этаже они сдохли, на третьем – были мокрыми, словно мыши под дождём,
– Нет, я хотел всё вернуть!
– Он площадь мостит.