Старые письма. Татьяна Владимировна Павлова

      Мгновенно почувствовав мое настроение, Константин поспешил пояснить:

      – Нет-нет! Это не здесь. Немного в стороне от дороги, практически в лесу. Красивое место, вам понравится.

      Я изобразил благодарную улыбку и был удостоен ответной понимающей гримасы. Константин Юрьевич заказчик сложный, из тех, кто считает, что сам все знает и понимает, но за неимением свободного времени вынужден платить бешеные деньги архитекторам. Он нанял меня разработать генеральный план застройки только что приобретенного им земельного участка. Работа была сверхсрочная, поскольку заказчику нужно было получить генплан, провести согласования проекта, выполнить подготовительные работы и проложить инженерные коммуникации до зимы.

      Волшебная дорога повернула вправо, а мы осторожно сползли на более традиционную разбитую грунтовку, к тому же круто уходящую вниз. В голове мелькнула малодушная мысль, мол, хорошо, что не поехал на своей машине, с этого места, пожалуй, пришлось бы идти пешком. "Volvo" же, казалось, ничего не почувствовала, была уверенна и невозмутима, даже тогда, когда преодолела легкий мостик, оказавшийся внизу обрыва, ошибочно считавшегося дорогой, и как мощный зверь вскарабкалась на не менее крутую противоположную сторону, замерев около ветхого деревянного дома.

      Здесь нас уже поджидали двое геодезистов с инструментами. Вместе с ними мы обошли участок по границе со стороны обрыва. Рельеф был великолепен! И ровная площадка для теннисных кортов, окруженная соснами, и прекрасное место над обрывом для строительства дома приемов, живописные ущелья будили фантазию. Я отметил на плане основные объекты и поинтересовался у Константина Юрьевича:

      – А где будет главный въезд?

      Константин показал на карте место рядом с объездной дорогой.

      – Рядом с домом старой хозяйки, вдовы писателя. – Константин недобро хмыкнул. – Она оставила этот флигель в пожизненное пользование себе и своей домработнице. Самой уже перевалило за девяносто, домработница девушка помоложе – не больше восьмидесяти восьми.

      Я болезненно переношу, когда пренебрежительно говорят о стариках, только два года назад я похоронил родителей, и так получилось, что не было, да и нет для меня людей ближе, чем они. Отец на самой деле был мне отчимом, но воспитывал меня с раннего детства и очень любил. Всю жизнь я чувствовал его поддержку и защиту. И защиту не шуточную – отец был генералом госбезопасности.

      Но сейчас меня шокировало не столько раздражение заказчика зажившимися долгожительницами, сколько то, что основой въезд он указал прямо на их территории.

      Пообещав прислать за мной машину в конце дня, Константин Юрьевич отбыл.

      Я двинулся в сторону предполагаемого центрального въезда по еле заметной, заросшей высокими кустами аллее.

      В конце ее неожиданно оказалась полянка со странным холмиком прямоугольной формы, напоминавшим могильник, грустное сравнение усиливал обшарпанный белый цветочный вазон, установленный в его изголовье. Как же называются эти яркие красно-оранжевые цветы? Что-то из далекого детства, кажется настурции.

      Я не сразу увидел сбоку поляны маленький деревянный флигель с довольно широкой крытой террасой, огражденной невысоким штакетником. Расположен он был довольно нелепо и выглядел как сторожка при клумбе.

      Мое появление не осталось незамеченным. С террасы за мной наблюдала маленькая старушка в темно-синем балахоне и ботах на босых ногах. Она воинственно выставила вперед морщинистый подбородок, сверкнув при этом бусинками черных глаз. И вдруг вздрогнула от удивления, взмахнула рукой, словно прогоняя наваждение, и исчезла за филенчатой дверью.