У подножия Монмартра. Бритта Рёстлунд
закуривает сигарету, уже явно не первую за день, и переходит бульвар. Мансебо вдруг приходит в голову, что Тарик, возможно, знаком с писателем, живущим на верхнем этаже над его сапожной мастерской. Может быть, писатель даже добрый клиент Тарика. Но Мансебо не помнит, чтобы ему приходилось слышать рассказы о живущем над мастерской клиенте, или о писателе, который время от времени заходит в мастерскую подлатать обувь. Это странно, особенно если подумать, что у всех людей время от времени рвется обувь и часто возникает необходимость сделать копию ключа, и тогда люди, как правило, обращаются в ближайшую мастерскую, а в случае с писателем ближайшей, как ни крути, была мастерская Тарика.
Что ему написать в отчете мадам Кэт, если ничего так и не произойдет? Утро прошло, а на противоположной стороне улицы ровным счетом ничего не случилось. Во всяком случае, ничего драматического. Кухонный чад спустился из квартиры в магазин. Ну, наконец! Голод, мучивший Мансебо, понемногу переходил в тошноту. Он неохотно прикрывает лотки с овощами и фруктами, но при этом ежесекундно пристально смотрит на стоящий напротив дом. Нет, в отчете писать решительно нечего. Приходит Тарик и помогает Мансебо опустить решетку. Они молча поднимаются по лестнице, идя на аромат еды, на аромат обеда, как обычно, но в необычный день.
Мансебо, сидя за низеньким столом, непрестанно крутит головой, стараясь не спускать взгляда с дома напротив, чтобы не пропустить ничего важного. Ничто не должно ускользнуть от его внимания, во всяком случае, не в первый день. Один за другим члены семьи, не говоря ни слова, садились за стол, а Мансебо раздумывал, правильно ли это. У каждого есть определенное место. Сам он всегда сидел спиной к окну, в углу, рядом с Тариком. Он не мог вспомнить, почему уже много лет занимает именно это место и как оно ему досталось, как не мог восстановить в памяти, почему все остальные получили именно свои места. Но, насколько Мансебо помнил, все всегда сидели именно так. Адель сидит у торца стола. Амир напротив Тарика, а сам Мансебо напротив Фатимы. Возможно, в таком распределении мест есть своя логика. Фатима сидит ближе всех к кухне и никому не мешает, когда поминутно вскакивает, чтобы сбегать на кухню и принести очередное приготовленное ею лакомство. Рядом с Фатимой сидит Амир. Наверное, это тоже правильно, потому что Амир часто опаздывает к обеду и может сесть на свое место, не протискиваясь мимо других членов семьи.
Адель со своего места в торце стола могла видеть все и всех, но для этого у Мансебо было только одно объяснение – несмотря ни на что, Адель была хозяйка, это ее дом, невзирая на то что она никогда не готовила еду. Мансебо отирает со лба пот и оглядывает всех присутствующих за столом. Он смотрит на них, как на незнакомцев, и это ощущение поражает его своей новизной. Но раньше у него не было от них никаких тайн, а теперь есть. Мансебо понимает, что едва ли сможет в споре убедить их сменить места за столом. Но сделать это необходимо. Часть задания заключается в том, что он должен вести себя как обычно. И это самая трудная часть. От напряжения у Мансебо начинает дергаться веко правого глаза.