Человек с топором. Юрий Никитин
а тот клиент, что с черными, как ночь, волосами, снова подозвал официанта и велел еще балычка, а то этот куда-то делся.
Олег краем глаза видел, что на столе появилась широкая розетка с красной икоркой, свежей, рядом блюдо с тонкими кровяными колбасками, от них рвануло одуряющим запахом. Мрак что-то передал знаками кому-то за его спиной, спустя пару минут принесли огромного копченого угря.
– Жаб хочешь? – предложил он Олегу кровожадно. – Тут жаб хорошо готовят!
Олег поморщился:
– А сам ты их ел?
Мрак оскорбился:
– Я? За кого ты меня принимаешь? Я волк, значит – хыщник! Но ты ж у нас умный, тебе надо все не как у людей…
– Жаб не надо, – ответил Олег. – Я консерватор. Можешь и мне угря заказать, только маринованного. А вот гуся – фаршированного, копченого.
Незаметно за спинами возник официант, ловко и виртуозно налил обоим вина, Мрак поморщился, их за безруких тут принимают, чо ли, но официант понизил голос и сказал заговорщицким шепотом:
– Вон за тем столиком… две очень красивые девушки… скучают.
Олег смолчал, Мрак отмахнулся:
– Их проблемы. Нам пока не до девок.
Вслед за угрем появился жареный поросенок. Мрак заявил гордо, что вот прямо совсем старое доброе время, Олег промолчал. Ностальгия ностальгией, но сейчас готовят лучше. Это не дремучий лес, где костер, где все без приправ, нередко даже без соли.
Мрак довольно урчал, нож в его руке разделывал аппетитно пахнущую тушку с артистичной легкостью. Олег ел вяло, потом задумался, нож и вилка вообще застыли над тарелкой.
– Мы все, – сказал он горько, – живем в вымышленном мире. Помнишь, дама возмущалась: что за молодежь пошла, по улицам ходят голые! Ее муж пытался возразить: ну что ты, дорогая, они ж все в одежде… А она резонно: но под одеждой – голые?.. Мы, как ее муж, стараемся не помнить, что мы голые. Мы все врем друг другу, врем себе, ибо правда – это хаос, а для любого прогресса нужна упорядоченность. Упорядоченность начинается с брехни. С лживого постулата, что верно только то, что видим или понимаем. Вот я вижу в спектре от красного до фиолетового, и потому мне по фигу пчела, что зрит еще инфракрасный, а за ним еще десяток цветов. Мне по фигу песни кузнечика, ибо две трети его трелей за пределами моего слуха. Я их оценить не могу, а значит – их нет. Не существует. Человек – мерило всех вещей, а всех остальных со своими мерками – в задницу, как говорит один мой лохматый друг.
– Согласен, – ответил Мрак бодро.
Олег покосился недобрым глазом:
– Да? А я вот сейчас могу видеть тебя в десятке обличий. Начиная от «по-насекомьи» и кончая, скажем, «по-дельфиньи».
– Ну и каков я, в дельфиненьем?
– Никакой, – ответил Олег злорадно. – Нет тебя, понял?
– Щас дам в рыло, – пообещал Мрак. – Ты поверишь в мою реальность. Олег, не умничай. Пока мы едим жареного поросенка… а еще бы и жареного гуся, мы – люди. Даже если на голодный желудок иногда можем поглодать и камни. Ну, ты можешь. Я пока только собственные