Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля. Галина Тимошенко
дивана и даже замычал – так горестно, будто только что собственными руками разбил драгоценную китайскую вазу какой-нибудь славной эпохи.
Некоторое время он сидел молча, и Герман с некоторым испугом начал подумывать о том, чем ему будет угрожать факт нечаянного присутствия при столь крамольных откровениях хозяина.
Однако через несколько минут Тимофей вдруг спокойно спросил:
– Ты что-то еще знаешь… о моих функционалах?
Эктор даже вздрогнул от неожиданности, но все же заставил себя ответить честно:
– Только о том, который приходил к Антону. Он обошел почти всю Равнину. К нам весь день таскались разные экторы и рассказывали… Словом, все в шоке, потому что извинений от вас никто не ждал.
Он немного подумал и решил бросить шапку оземь:
– Кстати, я тоже удивился. Никогда бы не подумал, что вы… что вас так волнует, как о вас думают другие люди.
Тимофей саркастически усмехнулся:
– Не поверишь – я бы тоже никогда не подумал…
Он покосился на потрясенного Германа и усмехнулся еще ядовитей:
– Вот такая вот сегодня у нас с тобой ночь откровений.
Эктор предпочел промолчать: и так уже сказано раз в сто больше, чем было бы достаточно для внутренней революции. А Тимофей, к вящему собственному удивлению, продолжал:
– Получается, я проиграл Стасу. По всем статьям проиграл. И значит, я отнюдь не так умен, как полагал. Правда, достаточно умен, чтобы это признать, но все-таки… Я ведь даже самолет делаю, чтобы банально сбежать. То есть выглядит-то это так, что я ужасный молодец: смог их всех ослушаться – но ведь все равно это будет бегство, так ведь?
Герман просто места себе не находил: его экторская картина мира трещала по швам. С одной стороны, скептическое ехидство, которым он был наделен по воле самого же Тимофея, было в восторге: и прежде много раз он был свидетелем не самых удачных действий своего хозяина, но тот никогда этого не признавал – а теперь наконец-то признал. С другой стороны, было очевидно: Тимофею сейчас не позавидуешь. Просто ни за что не позавидуешь. В сорок с чем-то лет свалиться с собственного внутреннего пьедестала… Наверное, не у всех после такого получается выжить.
Герман вспомнил, что главная и единственная задача эктора – быть полезным своему хозяину, и вкрадчиво сказал:
– А что, если попытаться все-таки прочесть тетрадь Галилея? Не зря ведь этот ваш… функционал… словари-то принес? Может, окажется, что вы все равно выиграли больше, чем проиграли?
Вот же зараза! Все просчитал… И то, что хозяина не так уж и порадовало получение загадочной тетради, тоже понял. Что ж, если уж получилось намечтать себе такого умного эктора, было бы полным идиотизмом этим не пользоваться.
И Тимофей решительно сказал:
– Ты прав, мой друг, – он снова искоса глянул на явно польщенного эктора и подтвердил: – Празднуй, я свои слова назад не возьму. Пошли, будем изучать латынь.
22.10.