Все мои женщины. Пробуждение. Януш Вишневский
Сесилька, моя дочка, – произнес Он наконец, справившись с волнением.
Маккорник, сидя неподвижно на краю постели, смотрел Ему в глаза. Затем вытащил следующую фотографию.
– Это Эва, моя… не моя женщина. Я ее люблю.
– …Милена, мы как-то провели друг с другом несколько месяцев…
В этот момент Маккорник вдруг прервался и стал перебирать фотографии, а потом вытащил из середины одну. Она была пожелтевшая, в нескольких местах порванная, когда-то черно-белая, а сейчас приобретшая эффект сепии. На ней Он, хоть уже и совсем большой мальчик, почти мужик, сидит на коленях у маленькой старушки, которая высовывает смеющееся лицо у Него из-за плеча.
– Это Марта, моя бабушка Марта, – ответил Он, улыбаясь, и потянулся за фотографией. Маккорник поспешно убрал руку и достал другую фотографию.
– Минуточку! Да. Это Дарья, моя бывшая студентка. Я ее знал чуть ближе, чем остальных. Поэтому и помню лучше…
– …Наталья, математик, философ, а на самом деле – художница. Живет теперь в Италии, на Сицилии…
– …Не совсем уверен, кажется мне знакомой. Но нет. Эту женщину я не узнаю, – сказал Он, всматриваясь в лицо элегантно причесанной и одетой брюнетки в претенциозных очках.
– …Это Юстина, когда-то мы с ней были близки. Даже жили вместе одно время. После моего развода…
– …Патриция, моя бывшая жена.
В этот момент Маккорник встал, положил пачку фотографий на конверт на прикроватном столике и сказал:
– Я оставлю вам все. Чтобы вы могли посмотреть еще раз, если будет желание. Спокойно.
– А откуда у вас эти фотографии? И зачем вы мне их показывали? Чего хотели добиться? – Он попытался приподняться на постели.
Маккорник, прежде чем ответить, взял папку у Лоренции и что-то поспешно стал в нее записывать. Не глядя на Него, заговорил, как будто сам с собой:
– Это рутинный тест. У вас серьезные повреждения сосудов и интенсивное кровоизлияние в районе веретенообразной извилины. Это могло спровоцировать прозопагнозию – довольно частое расстройство, которое вызывает неспособность распознавать лица знакомых или виденных когда-то людей. Но у вас этого не случилось. И это отличная новость. Для вас. И для нас тоже.
Прозопа… что? Как там он сказал? Какое-то веретено извилистое… Ему не удалось запомнить все целиком. «Боже милостивый, – подумал Он, – да даже если бы я и запомнил – мне же это все равно ни о чем не говорит».
Все эти выводы Маккорника, которые тот излагал с таким глубокомысленным видом и с такой уверенностью, что знает все о мозге и о том, как он устроен, и что расстройства мозга можно как-то объяснить, напомнили Ему вдруг, что еще несколько лет назад Он бывал очень на него похож. Но это было очень давно. В те мрачные и бессмысленные времена, как Он теперь понимал, когда он мог переспать с двумя разными женщинами за двадцать четыре часа. И при этом не любить ни одну из них. Дарья, та самая его бывшая студентка с фотографии, како-то раз шепнула ему ночью, когда они курили травку после секса,