Помоги мне исполнить мечты. Либерт Таисса
они тут забыли? – спрашиваю я у Кристи.
– Я их позвала, – отвечает мне сестра.
– Они знают?
– Да.
Я не могу разобраться в своих чувствах к ним. Я словно разделяюсь пополам. Одна часть меня их ненавидит и винит во всем произошедшем, в том, что я заболела. А другая говорит, что опухоль жила во мне всегда, и рано или поздно я должна была заболеть; просто обстоятельства так сложились, и ей дали толчок к развитию.
– Ты не восстанавливалась в институте, так? – спрашиваю я сестру, надеясь узнать правду, о которой подозреваю.
– Нет, я восстановлена.
– Но все время, когда ты уходила надолго, ты была у родителей?
– Была, – отвечает она.
Лондон крепче меня стискивает, боится, что я разозлюсь или что-нибудь выкину, наверное.
– И как долго ты к ним ходишь?
– Весь месяц, начиная с августа.
Я застываю на месте. Целый месяц мои родители знали обо всем, но пришли меня проведать лишь тогда, когда подумали, что я могу умереть.
– Расскажи все, – требую я.
Кристи замялась, но все равно начала рассказ:
– Когда я пришла в первый раз, отец был пьян в стельку. Я рассказала все матери и потребовала, чтобы она больше ни разу в жизни не давала ему напиться. Она рыдала, когда поняла, что потеряет и второго ребенка. Спустя неделю я пришла снова. Отец не пил всю эту неделю, потому что наша мать заперла его в комнате. Не знаю, как он не выбил дверь. Он был трезв, и я начала свой рассказ. Под конец я услышала, как он рыдал. Отец сказал, что это он во всем виноват. И затем я ходила к ним каждую неделю. А на прошлой неделе… – она остановилась, – на прошлой неделе я хотела устроить ужин, примирительный. Но в пятницу ты ушла. А в понедельник…
Я знаю, что в понедельник. Я представила, что им позвонили из школы, сказали, что меня забрали в больницу. А они, мама, папа и сестра, как самая дружная семья, гурьбой понеслись ко мне.
Заходит доктор, спрашивает про моё самочувствие, задает куча других вопросов по форме, а затем произносит:
– У меня есть кое-какие новости. Думаю, стоит позвать ваших родителей.
– Нет, – резко говорю я.
– Хорошо. – Он берет пластиковый стул, подвигает к кровати и садится на него.
Я внимательно слежу за его действиями, он долго ёрзает на стуле, прежде чем вновь начать говорить.
– Я знаю, это сложно принять, но события развиваются быстрее, чем мы предполагали.
– События? – переспрашиваю я.
– Да. Эмили, вам стало хуже. И будет становится еще хуже.
Эти слова в меня впиваются, как когти.
– И насколько все плохо? – спрашиваю.
– Скажем так, я бы посоветовал вам начать делать все, что заблагорассудится.
За окном вскрикивает птица. Небо черное. Будет гроза. Клен протягивает свои иссушенные ветки к моему окну. Сколько я еще протяну – неизвестно. Но осталось явно не так долго, как я думала раньше. Оглядываю палату – доктора уже нет.
– А какое сегодня