Забвение. Егор Юрьевич Куликов
и запах чего-то приятного. Лёгкий аромат свежести. Словно я уткнулся носом в чистую простыню, только с мороза.
Открыв глаза, вижу перед собой кого-то ещё. И он с головой закутался в одеяло. Я чувствую, как левая сторона мерзнет, потому что мне не хватает одеяла. Пытаюсь стянуть на свою сторону, но этот кто-то начинает шевелиться, и я замираю. Словно боюсь его разбудить. Боюсь потревожить.
Спустя пять минут предпринимаю новую попытку и всё-таки забираю часть одеяла и укрываюсь целиком. Тепло растекается по телу.
В этом милом блаженстве я погружаюсь в сон, пытаясь выжать максимум из последнего часа, прежде чем прозвенит будильник.
Ровно через час едва уловимая мелодия будильника заставляет меня выбраться из-под тёплого одеяла, оставив там кого-то, прячущегося в ворохе постельного белья.
На цыпочках проскакиваю на кухню, где на стуле висит одежда. Холодная. Мерзкая. Быстро натягиваю штаны, футболку и кофту. Дрожу от озноба.
В холодильнике ждёт пара бутербродов. Делаю крепкий кофе и уплетаю всё это в течение пяти минут.
Умывшись и почистив зубы, возвращаюсь в комнату и закрываю окно, откуда веет холодом и до подоконника изредка долетают мелкие снежинки, которые тут же тают, превращаясь в капельки.
– Мы снова спали с открытой форточкой? – говорит кто-то.
И это оказывается Катя. Я узнаю её по голосу. Удивительно, но я не смог узнать её по запаху. Хотя должен был догадаться по одному лишь ощущению присутствия рядом. Почему моя память порционно возвращается ко мне в каждой новой комнате?
– Спи дорогая. Я вернусь ближе к вечеру.
– Тебе чего-нибудь приготовить?
Катя высовывает голову из-под одеяла. Но только голову. Даже шея и та плотно замотана.
– Сделай своё фирменное блюдо.
– Опять ты со своим борщом, – улыбается она, и на щеках появляются ямочки. – Я всю жизнь училась готовить. Знаю несколько кухонь, а тебе только борщ и подавай.
– Сделай тогда что-нибудь мексиканское.
– Например? – заспанная, но заинтересованная, она щенячьим взглядом смотрит на меня.
– Например борщ, – говорю я, подхожу и целую её в щёку. В ту самую ямочку.
Катя улыбается, её азиатские глаза сужаются, словно бы совсем исчезают с лица.
– Колючий, – чешет она лицо и прячется под одеяло.
– Окно закрыть?
– Нет. Я скоро буду вставать.
– До вечера.
Я опять целую её и выхожу из квартиры.
По крайней мере, я с Катей. И я больше не живу в общежитии. Значит, моя афёра в прошлой комнате удалась.
Кутаясь в пуховик, иду по тёмной улице. Протаптываю первые дорожки на девственном снегу. Мимо в морозном воздухе проезжают машины. Первые автобусы выбираются на маршруты. Редкие прохожие попадаются по пути.
Я дохожу до ларька…
Неужели я до сих пор работаю в ларьке? – проскакивает шальная мысль. Видимо, так и есть.
Меня