Проклятие Баскервилей. Первоначальная рукопись сэра Артура Конан Дойла. Владилен Елеонский
лупу можно различить, что в один из пазов попали аккуратно подстриженные седые волоски, они белы, как снег.
– Хм, а почему у него слабое душевное здоровье?
– Трость новая, однако, внизу, у наконечника, лак на дереве повреждён так, словно палкой в крайнем исступлении секли болотные колючки, например, утёсник. Сквозь лупу достаточно хорошо видны, как старые, так и совсем свежие царапины с въевшимися в них микроскопическими иголочками именно утёсника. Зачем влиятельному человеку, который постоянно на виду, использовать дорогую и ценную трость так безалаберно, я бы даже сказал, так по-мальчишески глупо?
– Верно.
– Однако, такие приступы случаются нечасто.
– Почему?
– Посмотрите, как раз в том месте, где он постоянно её сжимает, лак имеет характерные потёртости. Трость почти новая, а чёрный лак заметно вытерт там, где трость удобнее всего держать для самозащиты, а не для ходьбы или сбивания наконечником колючек, видите, потёртость расположена ближе к наконечнику. Чаще всего он держит палку так, чтобы в любой момент быть готовым с размаху очень сильно ударить противника по голове тяжёлым набалдашником. Похоже, что он таскает трость с собой повсюду и не расстаётся с ней ни днём, ни ночью, причём руки у него постоянно потеют от страха.
– Холмс, а вот это уже слишком!
– Вовсе нет! Только влажные от пота руки за столь короткое время способны испортить лак такого качества, который при должном обращении достаточно долго сохраняет великолепный вид.
– Что ж, я вынужден признать, что мне вновь нечего возразить.
– Части целого не так трудно восстановить, Ватсон, однако подавляющему большинству людей лень заниматься этим.
– Почему?
– Потому что гораздо приятнее разбивать на части, чем собирать. Такова человеческая природа, хотя с недавних пор я подозреваю, что такую натуру в человеке вполне возможно взращивать искусственно. К примеру, люди ругают войну, однако, когда им не удаётся построить ничего путного, их легко отправить убивать, обвиняя в неудачах соседей. Культивируется элементарная зависть, однако соседу приписываются черты самого дьявола, и поэтому культ зависти распознать не так-то легко.
Меня покоробил безапелляционный тон моего друга.
– Звучит достаточно трагично.
– Мой дорогой Ватсон, история – цепь трагических случайностей, сдобренных, впрочем, отдельными вспышками счастья. Знаете, как две змеи, изображённые на жезле главного жреца египетского фараона. Они олицетворяют собой материю и сознание, ползут вверх и стоять на месте не могут, однако продвигаются лишь при одном условии, – если поддерживают друг друга. Бывает, что одна змея извивается кольцами, тогда вторая клубится тоже, развитие бредёт по кругу, а познание либо отрывается от практики, либо делает явный крен в сторону решения одних лишь материальных проблем. Если же им удаётся найти общий язык, – они продвигаются вверх, эволюция продолжается, тогда мы испытываем вспышки счастья от истинного знания, а обратной