Охотникъ. Исторический роман. Филипп Марков
Артемьев узнал, что такие погромы происходили не только по Томской губернии, но и по всей России. Видимо, это было своеобразным обрядом инициации для многих призывников, они как будто срывались с державшей их цепи общественных норм, желая с шумом выпустить пар накопленного внутри волнения. При этом погромщики, вероятно, осознавали, что скоро их ждет иная, покрепче прежней, армейская цепь, которая может затянуть поводок на шее так, что легко оказаться бездыханным в лежачем положении, глубоко под землей.
Начало мобилизации сопровождалось погромами винных лавок, складов, трактиров, ограблениями магазинов, а иногда насилием и убийствами. Такие волнения носили в большинстве своем стихийный характер и были больше исключением, чем правилом. Кто-то грабил в пьяном угаре, а кто-то расчетливо пытался заработать или натаскать для семей припасов перед отправкой на фронт, тем более, что призыв случился в разгар сенокосной страды.
Наутро Георгий чувствовал себя полностью разбитым. Он не мог отделаться от преследующего его ощущения суеты и не хотел подниматься с мягкой постели. С трудом поднявшись, он спустился на кухню. Увидев, проходящего мимо слугу, Артемьев окликнул его:
– Архип, а Архип, ты про клячу дядюшке-то напел, козлиная морда!
Слуга застыл, держа в руке поднос с грязной посудой, он был напуган тоном племянника купца. Он глупо открыл рот, не зная, что ответить. Георгий сурово сморщил лоб и посмотрел на слугу исподлобья.
– Ну? – потребовал Артемьев.
– Да как же-ж, Ваше степенство, – сперва затараторил Архип.
– Ефрем Сергеевич, о-он же-ж, а я т-только… – так и не смог закончить он мысль.
– Ладно, не мямли, дурья ты башка, шучу я, – не выдержав, расхохотался Георгий, – все правильно сделал, нет твоей вины никакой! Иди давай, куда шел.
Архип облегченно выдохнул, нервно заулыбался и пошел из кухни, по дороге споткнувшись, уронил поднос с посудой на деревянный пол. Поднос с грохотом рухнул, но чудесным образом, кажется, ни одной тарелки не разбилось.
Георгий оседлал кобылу, все это время, жившую здесь под присмотром слуг и поскакал в Общественное собрание, надеясь встретиться с Лизой. Но Лизы на месте не оказалось, как и всей ее труппы. Георгий вызнал у работников Общественного собрания, что труппа в полном составе внезапно укатила выступать чуть ли не в другой город и все это накануне важной премьеры в Томске. Вернуться они должны были только через неделю. Для Георгия была оставлена записка от одной из актрис. Георгий развернул письмо и узнал знакомый Лизин почерк. Она писала, что не смогла дозвониться до него и просила прощения за столь внезапный отъезд. Руководитель труппы договорился об участии в каком-то благотворительном вечере в Барнауле, объяснив, что это станет неплохой тренировкой перед премьерным показом в столице губернии. Лиза просила писать ей, поскорее вернуться или забрать ее с собой, как только появиться такая возможность.
Георгий