Тупик либерализма. Как начинаются войны. Василий Галин
Правда, для победы на них германских протеже, немцам пришлось устроить массовый террор против инакомыслящих. Командующий немецкими войсками генерал Людендорф позже, очевидно базируясь на собственном опыте в Прибалтике, писал, что принцип права наций на самоопределение «подкупал своей простотой, но решить эту проблему без насилия невозможно…»{259}. Методы и цели «подлинного выражения народного мнения» российских окраин в июне 1918 г. обосновал глава отдела торговли германского МИДа на Украине: «Репрессировать все прорусское, уничтожить федералистские тенденции»{260}. За шесть дней до подписания перемирия в Компьене министерство иностранных дел Германии выпустило меморандум «Программа нашей восточной политики», в котором указывалось: «Наша восточная политика должна быть направлена на децентрализацию России с помощью манипуляции национальным принципом»{261}. Речь в первую очередь шла об Украине и Прибалтике.
После эвакуации немецких войск со стороны прибалтийских буржуазных националистов, при молчаливом согласии стран Антанты, террор приобрел еще больший размах. В декабре 1918 г. в гавани Мемеля, Либавы, Риги и Ревеля вошли английские крейсера. Англичане привезли с собой финских добровольцев и заручились поддержкой германского военного комиссара для борьбы против русской армии. Англичане платили, а немцы поставляли ландскнехтов{262}. В то же время член американской военной миссии в Прибалтике Г. Смит докладывал в Госдеп: «правительство Латвии исключительно слабо и не имеет полномочий от латышского народа. Оно было бы немедленно сброшено в случае народных выборов. Это самозваное правительство»{263}.
На помощь правым националистам поспешила Антанта, начав интервенцию против Советской России. В итоге, по словам У. Черчилля: «интервенция дала… практический результат… Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и, главным образом, Польша могли в течение 1919 г. организовываться в цивилизованные государства и создать сильные патриотически настроенные армии[34]. К концу 1920 г. «санитарный кордон» из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы…»{264}.
Однако речь шла не столько о большевиках, сколько о реализации вековой британской мечты – изоляции России от европейских морей и вообще от Европы. Это был принципиальный вопрос большой политики британской империи: Пальмерстон еще в середине XIX в. сколачивал европейскую коалицию против России: «Мой идеал результатов войны, – писал премьер-министр Англии Пальмерстон, – заключается в следующем. Аланды и Финляндия возвращены Швеции; ряд германских провинций России на Балтийском море передан Пруссии; независимая Польша вновь становится барьером между Германией и Россией; Молдавия, Валахия и устье Дуная переданы Австрии… Крым и Грузия присоединены к Турции, Черкесия – либо независима, либо находится под суверенитетом Турции»{265}.
В начале
Людендорф Э…. с. 360
Fischer F…, p. 544 (Уткин А.И… с. 551–552)
Mayer A. Politics and Diplomacy of Peace making, N.Y., 1967, p. 229– 230, 245–246. (Уткин А.И. Унижение России…, с. 301.)
Sen A.E. The Emergence of Modern Lithuania. N.Y., 1959, p. 77. (Уткин А. И. Унижение России…, с. 351)
Крысин М.Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. – М.: Вече, 2004. – 464 с., с. 16.
Советская Россия находясь в блокаде и борясь с интервенцией была бессильна в еще большей мере, чем даже побежденная Германия. Она признала независимость Прибалтики подчинившись диктату Антанты. Мало того, пользуясь слабостью России новые «цивилизованные государства» навязали ей свои «миниверсальские» договора, включающие территориальные уступки, компенсации в золоте и т. д.
Черчилль У…, с. 330.
Пальмерстон – Дж. Эбердину7(19).03.1854. Тhe Later correspondence of lord G. Russell. L. 1876. Vol. II. P. 160–161. (Хрестоматия…, с. 285.)