Виринея, ты вернулась?. Александра Миронова
что ему сказать? Извините, но Вера сбежала? Тот наверняка решит, будто Глеб предупредил жену и дочь – и те просто исчезли из города. Тогда Лобанов-Ростовский снимет с него шкуру, как и обещал, и аккуратно разместит ее за одной из своих дверей. Будет гостям демонстрировать, как военный трофей.
И все-таки, все-таки… Поиски стоило начинать немедленно. Глеб слышал когда-то от ментов, что большинство пропавших находятся в течение первых двадцати четырех часов.
Придется начать с Ольгиной школы, поскольку других идей у него все равно не было. Глеб на секунду задумался о том, чтобы вернуться в дом и переодеться, но потом решил не заморачиваться. Мало ли отцов в спортивных костюмах ходит. Да и идти-то всего ничего. Сделает вид, что просто бегал.
Глеб вышел на улицу и направился к старому зданию школы. Солнце поднималось все выше, улицы наводняли спешащие по делам прохожие. Обычно Глебу, в отличие от Веры, люди не мешали. Наоборот, со времен юности он обожал столпотворения, этот рай непуганых дураков, в котором простофили сами предлагали облегчить их карманы и кошельки. Но сегодня ему казалось, что каждый прохожий, попадающийся навстречу, отнимает у него драгоценный глоток воздуха.
Глеб ускорил шаг. Уже на подступах к школе он понял – что-то произошло. Первая мысль была об Оле. Глеб заволновался, малахольную девчонку он любил и вовсе не желал ей зла, чтобы там себе ни вообразила Вера. Пристроить дочь в семейный бизнес и обеспечить бесперебойный источник доходов – чем плохо-то? Он же не собирался эксплуатировать ее, как раба на галерах. Сама Вера так жила и не жаловалась. Возможно, кстати, Верой двигала банальная зависть к более талантливой дочери. Впрочем, Глебу было некогда предаваться рефлексии, он ускорил шаг и последние несколько метров до школы преодолел бегом.
Вход в школьный двор был огорожен желтой линией. За ней в пенистых лужах, радугой отзеркаливающих солнечный свет, разворачивалась багряная пожарная машина. Глеб почувствовал, как кроссовки промокли. Пожары Глеб тоже когда-то любил, особенно моменты, когда наряд уже сворачивал шланги. Потерпевшие напуганы и растеряны, а в оставленных без присмотра квартирах всегда можно раздобыть что-то интересное. Но сейчас один вид полыхающе-алой машины вызвал животный ужас.
На крыльце стояли несколько человек: заплаканная женщина, трое мужчин канцелярского вида и мужик в форме, очевидно, командир пожарного наряда. Глеб направился к ним, на ходу отметив, что в холле разбито стекло. Что же здесь произошло? Поджог?
– Здравствуйте, я ищу директора, – уверенно начал Глеб.
– Это я, – всхлипнула женщина. На вид лет сорок. Явно из тех, кто знает каждого ученика поименно.
– Я отец Оли Подольской, – проговорил Глеб, и тут директор горько разрыдалась. Глебу стало не по себе. Он рванул ворот футболки, чтобы избавиться от спазма и сделать глубокий вдох.
– Мы… мы… – Директор не смогла договорить.
– Мужчина, подождите, нам надо закончить, – привычно-хамским