В тисках Джугдыра. Григорий Федосеев
наваливается непосильной тяжестью. Ложимся без ужина. В последние минуты я думаю о Трофиме и его товарищах. Трудно поверить, что, заблудившись в этих горах, да еще без палатки, можно было спастись от такой беспощадной стужи. Неужели непогода надолго задержит нас под перевалом?
В пургу спишь чутко. Тело отдыхает, а слух сторожит, глаза закрыты, но будто видят. Тихо зевнул Кучум, и я проснулся, расшевелил в печке угли, подбросил щепок, дров. Мутным рассветом заползает к нам утро. В горах бушует ветер, трещит, горбатясь, лес, с настывших скал осыпаются камни.
В палатке снова накапливается тепло. Все встают. Закипает чайник, пахнет пригоревшим хлебом.
– С другой стороны от перевала близко, да ни один палка для костра нету, только камень там, в пургу сразу пропадешь, – говорит Афанасий, наливая в чашку горячий чай.
– Пурга здесь часто бывает? – спрашиваю я.
– Хо… Когда человек сюда приходит, Джугджур шибко сердится. – Афанасий оставляет чай, калачом складывает босые ноги и достает кисет. Долго набивает трубку табаком.
– Старики так говорят: тогда близко море люди не жили, и никто не знал про него, пришел аргишем к горам охотник. Долго он ходил, искал перевал, но нигде не нашел проход, все кругом скалы, камень, стланик. Однако, это край земли, нечего тут делать, вернусь в тайгу, думал он, и стал вьючить оленей.
– Зачем охотник приходил сюда? – вдруг слышит он голос.
– Хо… Ты кто такой, что спрашиваешь?
– Я Джугджур.
– Не понимаю, лучше скажи, что ты тут делаешь?
– Море караулю, ветру дорогу перегораживаю.
– А я куту[7] ищу – густую тайгу, зверя, рыбу. Но не знаю где найду.
– Я покажу, – сказал Джугджур, – а за это ты направишь ветер на восход солнца, видишь, он сделал меня голым.
– Хорошо, – сказал охотник. Андиган[8] дал Джугджуру.
Вдруг впереди перевал образовался, за ним глаз видит большое море и дорогу к нему. Повернул охотник оленей и пошел к морю. Чум поставил на берегу, рыбу ловил жирную, птицу стрелял разную, много-много добывал морского зверя. Куту нашел охотник, а про андиган совсем забыл. Вот и мстит Джугджур человеку за обман, не хочет за перевал пускать, пургу на людей посылает. Слышишь, как сердится?…
Медленно тянутся скучные дни и ночи. Мы безвыходно находимся в палатке. Я стараюсь гнать от себя мрачные мысли о затерявшихся людях: после такой пурги мало надежды разыскать их в живых. А над Джугджуром гуляет ветер. Снежный смерч властвует над ущельем.
На третий день после полудня Бойка и Кучум оживились, стали потягиваться, зевать. У Афанасия развязался язык.
– Собака погоду слышит. Его нос маленький, а хватает далеко. Надо идти олень смотреть. Где копанину[9] найдем, не знаю.
Одевшись потеплее, они с Василием Николаевичем вышли из палатки и вернулись с хорошими вестями.
– За горами небо видно, скоро пурга кончится.
В
Куту – счастье (
Андиган – клятва (
Копанина – место кормежки оленей зимою, где олень копытом разрывает снег и выедает ягель.