После расстрела. История русской родовой дворянки. Зейтулла Джаббаров
усвоил урок, преподанный мне матерью, какой ценой нам досталась Победа над заклятым врагом фашистской Германией в годы Великой Отечественной войны.
Урок окончился, все разошлись, и Мария, взяв меня за руки, тихо вышла из класса, находясь в тяжелом душевном состоянии из-за того, что обидела меня. Я не понимал, что за Марией следили специальные люди из НКВД, и ей ни в коем случае нельзя было привлекать к себе внимание. Обо всем этом она мне подробно рассказала дома и просила не говорить плохо о ветеранах и героях Отечественной войны.
Мария – моя мама
Мои детские годы проходили, как правило, в окружении взрослых людей. Родители работали, няньку в те годы найти было трудно. В детский сад детей спецпереселенцев не брали. Возможно, именно этот фактор стал определяющим в моем скором взрослении. Однажды мать, оставив меня возле дома, ушла в магазин за продуктами. Я сидел на завалинке и терпеливо ждал её возвращения. Ко мне подошел высокий худощавый русский мужик и над моим ухом хрипловатым голосом пропел такую фразу: «Мать твоя ушла с другим мужчиной и больше не вернется». Его слова задели мое самолюбие, и я ему грубо ответил. Сейчас я не помню, какое это было слово, из бранного лексикона рецидивистов. Я даже не знал его значения, оно запомнилось мне из разговора взрослых. От такой неожиданности мужик весь побелел. «А ну повтори, что ты сказал», – в приказном тоне произнес мужчина и уставился на меня глазами, наполненными злобой и ненавистью.
Детский слух особенно восприимчив, когда улавливает незнакомые слова, да еще из жаргона уголовников. Видя надвигающуюся угрозу я, не думая, что будет со мною в это время, прошмыгнул между его широко расставленными ногами и пробежал в нашу квартиру, что находилась в двух шагах от барака № 18. Прошло довольно много времени, с тех пор, как мать ушла в магазин. От детского сознания того, что с ней может случиться что-нибудь плохое, у меня навернулись слезы. Я плакал в комнате тихо и долго и от сильного нервного расстройства неожиданно заснул. Не помню, сколько времени длилось это состояние, но когда приоткрылась дверь и вошла мать, я пришел в себя и бросился к ней навстречу. Я радовался, видя её целой и невредимой, и покрыл все лицо поцелуями, приговаривая: «Милушка, голубушка!» Она смеялась от души, видимо, зная уже о злой шутке взрослого мужчины надо мною. Но потом, сделав серьезное лицо, она рассказала мне о том, как один мальчик в большом людском потоке потерял свою мать. Когда у него спросили, какая у него мама, он сказал: «Моя мама самая красивая на свете!» Я внимательно её слушал, и когда она кончила рассказ, я крепко обнял голову матери и пообещал: «Я никогда тебя не потеряю, мама!». Она заплакала от нахлынувших на неё чувств и сквозь слезы смеялась. Лучшим гостинцем были её поцелуи и леденцы, купленные специально для меня. Я успокоился и снова заснул уже у неё на руках. Так я познакомился с рассказом великого русского классика Льва Толстого о матери. Это один из немногих эпизодов моего детства, который прочно врезался в мою память.
Детские