Рваные судьбы. Татьяна Николаева
может быть, – Матвей взялся за затылок и скривился от боли.
– Очень даже может. Я знаю, что ты и раньше её бил, но то, что случилось вчера, это уже чересчур. Она еле от тебя выбралась, чуть не померла. Ты бы видел её вчера.
– Не верю. Где она? – Матвей двинулся в сторону двери.
Лиза похолодела от ужаса. Неужели Григорий отступит и разрешит ему забрать Нюру? Лиза уже приготовилась ответить Матвею, но тут Григорий преградил ему путь в дом, встав перед дверью.
– Что это значит, Гриша? – Матвей терял терпение.
– А то и значит, – спокойно, но твёрдо продолжал Григорий. – Я не отпускаю Нюру обратно к тебе. И тебя не пущу к ней. Ты её чуть не угробил. И нечего тебе на неё смотреть.
Матвей остолбенел. Его лицо перекосило от гнева.
– Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, дружище?
– Я понимаю. И тебе я не дружище. Жаль, что раньше этого не понял.
– Ах, вот ты значит, как заговорил?! – Матвей отступил на шаг и усмехнулся. – Значит, увёл у меня одну бабу, теперь жену забираешь? Ладно, проживу и без неё. Но ты, сука, не прав. Тебе это ещё отзовётся. – И он повернул к выходу.
– Давай, давай, проваливай, – сказал Григорий, развернулся и вошёл обратно в дом.
Лиза бросилась ему на шею.
– Ой, Гриша, неспокойно мне. Не простит он тебе этого. Ты будь осторожен.
– Ладно тебе каркать! – раздражённо сказал Григорий. – И про какую это он бабу говорил? Кого я у него увёл?…
6.
Нюра выздоравливала очень медленно. Синяки и ссадины уже давно прошли, а она всё ещё почти не вставала. Часто кружилась голова, болел, никак не проходил, живот. Больше всего припало ему. Но, самое главное, после случившегося Нюра совсем сникла, завяла, как цветочек. Ещё не зажила в душе рана после прервавшейся беременности, а тут снова навалилось такое потрясение – услышать от любимого мужчины такие страшные слова, увидеть его перекошенное ненавистью лицо, узнать, наконец, что он не любит и никогда не любил. И она не выдержала, сломалась окончательно.
Она так и жила в доме матери, вместе с Гришей и Лизой. Наконец-то, она была под защитой близких и родных, теперь её никто не обидит.
– Ничего, всё обойдётся, вот увидишь, – говорила ей Лиза. – Вот поправишься, забудутся старые обиды, и заживём тогда одной большой дружной семьёй. Ты только выздоравливай скорее.
Лиза старалась окружить любимую подругу заботой и теплом, занять её мысли чем угодно, лишь бы отвлечь от горестных дум и тяжких воспоминаний. Всё время разговаривала с ней, не оставляла одну. Но она видела и понимала, что Нюра уже не та, что была раньше. Её ничто не радовало, ничего не интересовало. Она была молчалива и подавлена. Она могла целый день просидеть у окна, глядя на улицу. В глубине души, несмотря на все обиды, нанесённые ей, Нюра надеялась, что Матвей вернётся за ней. Но он не приходил. Он уже и думать о ней забыл.
В середине декабря Лиза родила Верочку. И это событие внесло в дом Суботиных радость и оживление. Даже Нюра, глядя на маленькое беспомощное дитя, улыбалась горькой улыбкой, радуясь за Лизу и понимая, что самой ей так и не судилось