Челяберкет. Акын Тимиров
в растерянности глядел на избиение Антона, наконец, придя в себя, начал расталкивать казаков, но тут же был отброшен в сторону.
– Ну, всё… – прохрипел он, чувствуя, как сжимаются его кулаки, а ярость застилает глаза, – вы – покойнички…
– Отставить! – громко прозвучала команда.
Казаки оглянулись – перед ними стоял сотник Акбаш.
– Отставить! – повторил он приказ. – Поднимите его.
Подойдя поближе и узнав Антона, удивленно воскликнул:
– Сам Антон-Челяберкет к нам пожаловал! Или я ошибаюсь? Мой сын все-таки заловил тебя в свои силки-сети, гордый орел!
Антон промолчал, взглянув на Хасана, потом на Амалию.
– Да-да, наслышан я о тебе, – говорил, растягивая каждую букву, Акбаш, – много ты положил наших казачков. А главное, что обидно: сорвал предложенный мной план в штабе. Я-то думал – заманю вас снова в город. Учините там грабёж, мародёрничать начнете, винные погреба вскроете. К этому всё и шло. В городе я специально оставил команду, которая должна была спровоцировать беспорядки. А твои дружки раскусили их – идейные, революционная дисциплина. Ты – опасный враг, хитёр и умён, – почти в упор шипел сотник Антону, – удивительно, почему это твои комиссары тебя не замечают? Или у вас, у большевиков, уже началась междоусобная мышиная возня? Они рано или поздно убрали бы и тебя, не дожидаясь, пока ты, оперившись, поклюёшь их. Это по понятиям ссыльных каторжан: кто сильнее и коварнее, тот и выживает. Отпустил своих товарищей, что еще остались живы. Остался один, а мог уйти с ними. Замысел ты свой выполнил – спутал казачков, заманил их за собой, по ложному следу. Слышал я, о чём ты высказывался на митингах со своими товарищами. Мнения твои не совпадают с большевистскими. Ты не за красных, не за белых, и монархические лозунги тебе претят. Так за кого же ты, Челяберкет?
– Если ты до сих пор не понял, о чем с тобой говорить? – отвел взгляд Антон.
– А вот ты мне, сотнику казачьего войска, объясни: за какую жизнь ратуешь?!
– Не за твою, это точно. Звание сотника за деньги не покупают, – зло отрезал Антон.
– Э-э-э, – возмутился хорунжий под гул казаков, – он наш сотник, назначенный казачьим генералом, да на казачьем кругу, на майдане одобрен, местными казаками. Давай, я ему еще добавлю! – замахнулся он на Антона.
– Подожди, Павел! – остановил его Акбаш. – Тебе бы всё шашкой махать да нагайкой щёлкать. Под сорок лет уже, а всё с кондачка решаешь: расстрелять, повесить. Завоевался совсем, я смотрю, хватит крови!
Павел быстро заводился, но так же быстро отходил. Он был чуть ниже среднего роста, с покатыми плечами, круглолицый, рыжий «бутузка».
– А ты сделай милость, изволь мне, сотнику, повторить свои слова, что на митинге говорил, – напирал Акбаш на Антона, – а мы послушаем.
– Давай послушаем! А шо не послушать, пусть погутарит напоследок! – загалдели казаки.
– Мы все во внимании, – ёрничал Акбаш.
– Реставрация капитализма, участие частного капитала, модернизация хозяйства страны – может, слышал про это? – сказал Антон.
– Допустим.