Битва на Калке. Михаил Елисеев
раскинулись на правом берегу Днепра, и монгольские лазутчики, прячась на левобережье, пытались отследить всё, что происходило в русском лагере. Вряд ли полководцы Чингисхана имели достаточное представление о том, с каким врагом в лице русских дружин им придётся столкнуться. Что-то они могли узнать от половцев, что-то от шатающихся по степи бродников, но всё это была лишь обрывочная информация от третьих лиц и не более того. Субудаю и Джебе требовалось узнать как можно больше информации о противнике, и поэтому в один прекрасный день в русском лагере появилось монгольское посольство.
Ситуация повторялась как под копирку. Исхитрившись внести разлад между половцами и аланами, монголы разгромили их поодиночке, и теперь решили повторить удачный эксперимент. Необходимо было спровоцировать конфликт между русскими князьями и половецкими ханами, а заодно добыть как можно больше сведений о противнике. Рогожский летописец называет количество послов, прибывших в русский лагерь, – «прислаша 10 муж с поклоном» (т. 15. с. 27). Этого вполне достаточно, чтобы одни вели переговоры, а другие всё высматривали и вынюхивали. Летописи, которые описывают это посольство, отмечают его провокационный характер и подчеркивают стремление монгольских уполномоченных внести разлад между союзниками.
Оказавшись перед князьями, посланцы сказали следующее: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир.И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе.Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем» (Из Тверской летописи). Как и в первом случае, монголы упирают на жадность тех, с кем ведут переговоры, однако в этот раз они ошиблись. Русские князья оказались умнее Юрия Кончаковича и Данилы Кобяковича.
С другой стороны, у половцев уже был печальный опыт общения с монгольскими послами, и судя по всему, они этим опытом щедро поделились со своими русскими союзниками. Узнав о том, какие речи посланцы ведут в княжеском шатре, хан Котян со всех ног бросился к зятю и употребил всё своё красноречие, убеждая Мстислава не совершать ошибку, которую когда-то совершили половецкие ханы. Но Удатного ни в чём убеждать было не надо. Он для себя давно уже всё решил в Галиче, и не для того собрал пол-Руси, чтобы в итоге послушаться неведомых пришельцев и предать союзников. Однако князь не знал о том, как отнесутся к монгольским инициативам остальные князья, и, желая отрезать все пути отступления, приказал выдать монгольскую делегацию своему родственнику Котяну. Вот тут-то половцы и отвели душу, отыгравшись на послах за всё, что претерпели от их соотечественников.
Байку о том, как монголы трепетно относились к лицам, облеченным посольскими полномочиями, отбросим за ненадобностью, в неё свято верят либо люди некомпетентные, либо сознательно искажающие