Охота на изюбря. Юлия Латынина
поведение шлюхи и оттого странно возбуждало директора.
Где-то между забором и грядкой Извольский повернул Ирину к себе и начал ее целовать – довольно грубо, напористо, ощущая цепкими пальцами серый влажный свитер, а под свитером – гладкую молодую кожу. Ирина сначала отвечала ему, а потом, когда он полез под свитер, уперлась кулачком в грудь, и когда Извольский выпустил ее, закричала:
– Прекратите!
Извольский растерянно отступил на шаг.
Ирина стояла перед ним, нахохлившаяся, как воробушек, в глазах ее сверкнули злые слезы, она сжала кулачки и закричала:
– Как вы можете, вы так со всеми, да? Вы просто пользуетесь моей беспомощностью! Вы знаете, что я никогда не смогу заплатить за эту вашу машину! Вы знаете, что я слова не скажу, что я дрожать буду!
Извольский стоял как оплеванный. По правде говоря, именно что-то в этом роде он и думал, и теперь он видел себя со стороны – большой толстый хам на раскисшей грядке, человек, который забыл, как звучит слово «нет» и за которым побежит любая ахтарская шлюха, и московская, и даже американская шлюха – а вот чтобы наткнуться на ту, которая не шлюха, надо было разбить тачку, потому что не шлюх вокруг давно не попадалось.
Ира еще что-то прокричала, жалобно, как сойка, Извольский повесил голову и вдруг сказал:
– Извините.
Прошел по доскам до калитки, сел в «Сааб» и уехал.
На обратном пути он заблудился в дачных закоулках, выскочил почему-то в конце концов не на Калужское, а на Киевское шоссе и приехал в офис в два часа дня, рассерженный и в мокрых ботинках. Неклясову за результаты встречи достался изрядный и не совсем заслуженный втык: не мог же, в самом деле, Димочка Неклясов добиться от оголодавшего правительства уверений в отмене экспортных пошлин?
В гостиницу «Лада» Черяга едва успел. Воображение уже рисовало ему перспективы разбирательства с ГАИ по поводу кучи побитых машин, и с души его свалился солидный камень, когда он увидел, что очередной автозабег директора кончился довольно мирно. Встреча с Ковалем просто вылетела из его головы, что было, конечно, крайне невежливо и чревато осложнениями.
Тем не менее было всего пять минут первого, когда Черяга вошел в вестибюль «Лады» – одной из любимых точек Коваля, где у него на третьем этаже было что-то вроде неформального офиса.
Его почтительно провели в ресторан, где в пустынном и полутемном зале патриарх вкушал скромный ленч из сваренного вкрутую яичка. Черяга сел за покрытый скатертью стол напротив Коваля, а двое бычков застыли статуями по углам ресторана.
– Твой Лось упорол крутой косяк, – сказал Черяга.
– Я тебя слушаю, Денис Федорович.
– Я вчера спрашивал о Заславском?
– Ну.
– Заславский с Лосем делали свой гешефт на наших деньгах. Потом Заславский Лосю надоел, Лось его сунул в мешок и теперь просит у нас выкуп. Грузином прикидывается.
Король покачал головой.