Цветы в огне войны. Две судьбы. Виктор Булкин
вокруг бани, в руках у него было ружье, а рядом собака. Приглядевшись, Коля признал в нем деда Сибиля:
– Вот так охранник!
По натуре, дед был трусоват, да и ленив, и, вероятно, пошел охранять не по доброй воле, заставили. Улучив момент, когда дед был к ним спиной, Коля рванулся на лыжах за дедом. Собака почувствовала чужих рядом, стала лаять, но, увидев незнакомых людей в белом одеянии, вырвала поводок из рук деда и убежала. Дед схватил берданку и закричал: «Стой, стрелять буду!» – и стал оглядываться.
Коля посмотрел ему в ЛИЦО:
– В кого ты собираешься стрелять? А ну-ка убери свое ружье, я тебе стрельну, старый хрен. У меня автомат, как видишь, если я сейчас нажму на курок, ты в момент унесешься на тот свет.
Дед Сибиль узнал Колю сразу и залепетал:
– Да я с твоим батькой…
Но Коля не дал ему договорить, времени было мало:
– Как же ты, дед, оказался в охранниках у полицаев, продался им?
– Окунь заставил меня силой, а не то, сказал, что прикончит…
Коля оборвал его:
– Ладно, дед, ты иди подальше отсюда, а мы им нервишки пощекочем, парку подбросим.
Сибиль взмолился:
– Коля, не убивай их, они ведь ублюдки, порешат потом и меня и мою семью.
– Ничего, дед, скажешь потом, что тебя прижали, что ты от испуга наложил в штаны и пошел переодевать.
Коля махнул рукой Андрею и тот прибежал к нему. Они приблизились к бане, прислушались, лилась вода, были слышны голоса и вздохи. В это время Коля поднял дуло автомата и нажал на курок. Раздалась автоматная очередь, пули выхватили щепки из крыши, послышался грохот. В бане сразу погас свет и раздался истошный женский крик, кто-то грохнулся в темноте на пол.
– Сволочи, если бы не мое обещание, я бы прикончил вас здесь, – сказал Николай, – но пока не могу, не время еще. Все будет, но в свое время.
Он махнул Андрею, что пора уходить, они быстро встали на лыжи и побежали в лес.
Дед, завидев, что партизаны скрылись, побежал к бане, на ходу пальнув из берданки в воздух. Открыл дверь в предбанник и крикнул:
– Вась, вы живы?
Окунь выскочил в преисподней одежде и, увидев деда Сибиля, заорал:
– Ну что, охранник хренов, рассказывай, кто это был с автоматом и почему ты первым не стрелял.
– Да они меня прищучили, связали руки, я не успел.
Дверь тем временем открылась и в предбанник одна за одной, вывалились девки, поправляя на ходу, застегивая юбки.
– И где же, дед, собака сторожевая? Наверное, на блядки убежала? – подковырнула деда Акулина.
– Вся в тебя, молчи, прошмандовка, – заорал Васька Окунь на Акулину.
Вышел Ми лак с Риммой:
– Да, собака такая, что даже не тявкнула, ну и охрана у нас, чуть всех не перестреляли.
– Молитесь богу, что живы остались, валите отсюда, чтобы я вас не видел здесь долго, – рявкнул разъяренный Васька Окунь.
– Что-то ты, Вася, такой грубый, неласковый стал, а сперва был обходительный. Нервишки тебе пощекотали автоматом