Полночный прилив. Стивен Эриксон
сказать, особенно не настаивали. Задали несколько вопросов и удовлетворились неуклюжими ответами. Интересно, с таким же безразличием расспрашивала Урут Пернатую Ведьму? Тисте эдур редко обращали внимание на рабов и почти совсем не понимали их обычаев. Конечно, завоеватель имеет право на такое поведение, и порабощенные народы всегда страдают от невнимания.
Свобода – всего лишь рваная сеть, наброшенная на кучку мелких обязательств. Сдерни эту сеть – и ничего не изменится. Мысль привязана к личности, личность к плоти, плоть к костям. По воле Странника мы решетки, и то, что трепещет внутри, знает только одну свободу – смерть.
Захватчики всегда полагают, что завоевали личность. На самом деле личность можно уничтожить только изнутри, и даже это – химера.
В пристройке за спиной Удинааса завели скорбную песню, принятую у эдур. «Ханн, ханн, ханн, ханн…» От этих звуков Удинааса всегда охватывал озноб. Словно чувство бьется в одну и ту же стену, снова, снова и снова. Голос пойманного, запертого. Голос ошеломленного правдами мира. Эдур горевали не столько о потере, сколько о потерянности.
Так бывает, когда проживешь сотню тысяч лет?
Появились вдовы, окружившие труп, который несли по воздуху на высоте пояса густые, бурлящие тени. Фигура из медных монет. Только в этих целях эдур использовали монеты. Медные, оловянные, бронзовые, железные, серебряные, золотые… Доспехи мертвых.
По крайней мере, честно. Летери на деньги покупают непохожесть. Нет, не совсем так. Скорее, иллюзию непохожести. Богатство как доспехи жизни. Как подземелье, крепость, цитадель, вечно бодрствующая армия. Но врагу это нипочем, враг знает, что вы беззащитны.
«Ханн, ханн, ханн, ханн…»
Настал час Дочери Шелтаты Лор, когда реальные предметы становятся зыбкими. Их смазывает отступление света, когда воздух теряет ясность и в нем плавают пылинки и гранулы, когда проявляется несовершенство и света, и тьмы, скрытое в другие часы. Становится видно, что трон пуст.
А почему не поклоняться деньгам? По крайней мере, награда очевидна и незамедлительна… Нет, это упрощение. Вера летери тоньше, их этика поощряет те черты и привычки, которые помогают копить. Прилежание, дисциплина, упорный труд, оптимизм, личная слава. И наоборот, главное зло – леность, отчаяние и безвестность неудачи. Суровый мир отделяет одно от другого, не оставляя места для сомнений и безвольного уклонизма. Таким образом, поклонение превращалось в прагматизм, а прагматизм – холодный бог.
Странник сотворил нам холодного бога, и мы действуем без принуждения. Годится для летери, как молитва, хотя вслух такого никто не произнесет. Пернатая Ведьма сказала, что любой поступок становится молитвой, так что в течение дня мы служим многим богам. Вино, нектар и растабак, все злоупотребления – молитва смерти, говорила она. Любовь – молитва жизни. Месть – молитва демонам справедливости. Заключение делового договора, говорила она с легкой улыбкой, – молитва мастеру иллюзий. В конце концов, что одному