Полночный прилив. Стивен Эриксон
храбрость. Но для меня неопытность – невозделанная почва, не готовая для корней. Я занял место брата.
– Враждебность в ночи, Рулад? Чья?
– Я не разобрал.
– Фир, – сказал Трулл. – Ты не хочешь ни о чем спросить Рулада?
– Нет, – сухо отозвался Фир. – Это ни к чему… когда ты рядом.
Трулл захлопнул рот, радуясь, что ночь скрывает его покрасневшее лицо.
После этого долго шли молча.
Тропа пошла вверх, петляя между покрытыми лишайником гранитными скалами. То и дело приходилось перебираться через поваленные деревья, осторожно преодолевать скользкие участки. Свет луны поблек, и когда братья достигли верхней точки тропы, Трулл почувствовал, что близок рассвет.
Тропа повернула на восток – мимо поваленных деревьев и разбитых валунов. Вода, накопившаяся во впадинах, образовала непроходимые черные лужи поперек тропы. Небо впереди начало светлеть.
Фир повел братьев прочь от тропы – через каменную осыпь, между кривыми деревьями. И вскоре перед ними предстала Кащанская котловина.
Громадная глотка, словно рана от удара ножа в камне, по отвесным стенам струится вода; рана тянется зазубренной линией, начинаясь от залива Хэсан и теряясь в скалах – в дне пути на восток. Братья очутились у самого широкого места, в две сотни шагов шириной; пейзаж на той стороне был точно такой же, только чуть повыше – разбросанные валуны, казалось, кто-то вышвырнул из глотки, а искалеченные деревья словно были отравлены дыханием из глубины.
Фир расстегнул плащ, снял мешок и подошел к бесформенной куче камней. Он убрал мертвые ветви, и Трулл увидел, что камни сложены в своего рода пирамиду. Фир снял верхний камень, сунул руку в отверстие и вытащил связку каната с узлами.
– Снимайте плащи и оружие, – сказал он, неся канат к обрыву.
Найдя конец, он привязал к нему мешок, плащ и копье. Трулл и Рулад поднесли свои вещи; их тоже привязали к веревке, и Фир начал опускать канат за край обрыва.
– Трулл, возьми второй конец и отнеси его туда, где тень.
Трулл подобрал конец каната и пошел к большому наклонному камню. Положив конец каната в тень у камня, он почувствовал, как в него вцепились бесчисленные руки. Канат натянулся, и Трулл отступил назад.
Вернувшись к обрыву, он увидел, что Фир уже начал спускаться. Рулад смотрел вниз.
– Нужно ждать, пока он спустится до дна, – сказал Рулад. – Он три раза дернет за веревку. Велел, чтобы я спускался следующим.
– Хорошо.
– У нее такие сладкие губы… – пробормотал Рулад, потом поднял взгляд и посмотрел Труллу в глаза. – Этих слов ты ждешь? Хочешь подтвердить свои подозрения?
– У меня разные подозрения, брат, – ответил Трулл. – У нас есть мысли, выжженные солнцем, и есть мысли, поглощенные тьмой. Но мысли тени движутся скрытно, подбираясь к самому краю вражеских владений, чтобы увидеть то, что можно видеть.
– А если видеть нечего?
– Такого не бывает, Рулад.
– А иллюзии? Вдруг ты видишь то, что предлагает воображение? Фальшивые игры света? Фигуры в темноте? Разве не так подозрения