Полночный прилив. Стивен Эриксон
поднялась и пошла навстречу.
– Почему тебе не стать мне мамой?
– Я уже объясняла, Кубышка. Я ничья не мама.
– Я шла за тобой сегодня ночью.
– Ты всегда ходишь за мной, – сказала Шурк.
– Как только ты ушла с крыши, в дом пришел другой человек. Военный. И за ним следили.
– И кого из них ты убила?
– Того, который следил, конечно. Я хорошая девочка. Я забочусь о тебе. А ты обо мне…
– Я ни о ком не забочусь, Кубышка. Ты умерла гораздо раньше меня. Живешь на этих землях. Я приношу тебе тела.
– Мне мало.
– Я не люблю убивать; я убиваю только в крайнем случае. И потом, я ведь не одна тебе помогаю.
– Нет, одна.
Шурк уставилась на девочку.
– Одна?
– Да. Остальные бегали от меня, как теперь бегают от тебя. Кроме того человека на крыше. Он что, тоже не такой, как все?
– Не знаю, Кубышка. Но теперь я на него работаю.
– Я рада. Взрослые должны работать. Тогда у них мысли заняты. Пустые мысли – это плохо. Опасно. Они начинают заполняться плохими вещами. И всем плохо.
Шурк наклонила голову.
– И кому плохо?
Кубышка махнула грязной рукой в сторону запущенного сада.
– Беспокойные. И я не знаю почему. Башня теперь все время потеет.
– Я принесу тебе соленой воды, – сказала Шурк. – Для глаз. Их нужно промывать.
– Я прекрасно вижу. И теперь не только глазами. Моя кожа видит. И чувствует вкус. И мечтает о свете.
– Что это значит?
Кубышка убрала окровавленные пряди от сердцевидного лица.
– Пятеро пытаются выбраться. Я этих пятерых не люблю – я почти всех не люблю, но этих особенно. Корни умирают. Я не знаю, что делать. Они шепчут, как порвут меня на куски. Скоро. Я не хочу, чтобы меня рвали. Что мне делать?
Шурк молчала, потом спросила:
– Ты чувствуешь погребенных, Кубышка?
– Большинство со мной не разговаривают; они потеряли разум. Другие меня ненавидят за то, что я не помогаю. Еще кто-то просит и умоляет… Они говорят через корни.
– А есть те, кто ничего не просит?
– Некоторые все время молчат.
– Поговори с ними. Найди с кем поговорить. С кем-то, кто может тебе помочь. – Кто сможет стать тебе матерью… или отцом. – Спрашивай, что они думают о том, о сем. Если кто-то не захочет помочь, не попытается выполнить твои желания в обмен на свободу, не сочувствует другим, расскажи мне о нем. Все, что знаешь. И я постараюсь дать совет – не как мать, как товарищ.
– Ладно.
– Хорошо. Но я пришла не за этим, Кубышка. Я хочу знать, как ты убила шпиона?
– Прогрызла горло. Так быстрее всего, и я люблю кровь.
– Почему ты любишь кровь?
– Я мажу волосы, и они не лезут в лицо. И пахнут жизнью, правда ведь? Мне нравится этот запах.
– Многих ты убила?
– Много. Они нужны земле.
– А зачем они земле?
– Потому