Трепет черных крыльев (сборник). Юлия Набокова
раз Алиса проснулась уже утром. А может быть, даже днем. Маруся сидела рядом, расчесывала свои золотые волосы.
– Он забирал тебя? – В голове гудело, а в горле было сухо и горько.
– Забирал. – Маруся кивнула. – Вон там бутылка с водой, выпей. После его чая всегда болит голова, а отказываться нельзя, потому что он может разозлиться.
Вода была теплой, но Алиса все равно прижала пластиковую бутылку к виску в надежде, что боль пройдет.
– Он что-то подсыпает в чай, и потом всегда трудно понять, сколько прошло времени. Иногда мне кажется, что несколько часов, а иногда – несколько дней. Я уже совсем запуталась.
Алиса тоже запуталась. Оказалось, что часы и дни их с Марусей жизни отмеряются чашками чая да сказками, которые читает им на незнакомом языке человек в маске. Мир менялся только наверху. И только по изменениям, происходящим в мастерской, Алиса могла хоть приблизительно судить о том, сколько на самом деле прошло времени.
Перемены коснулись того угла мастерской, где стояла деревянная кровать. На кровати этой появилось сшитое из ярких лоскутков покрывало и две подушки, глядя на которые спать хотелось еще сильнее. Рядом с кроватью теперь стояла резная тумбочка, на которой лежали круглые очки и начатое вязание. А из-под кровати выглядывал цветастый бок ночной вазы.
– Нравится, дитя?
Сказочник сидел за старой швейной машинкой. Она стрекотала так громко, что почти полностью заглушала его ласковый голос, и Алисе приходилось тянуть шею, чтобы со своего стула услышать, что он говорит. А еще чтобы рассмотреть, что же он такое шьет. Но рассмотреть получалось лишь край чего-то пурпурно-красного.
– Нравится.
– Это мой новый проект. И очень скоро ты станешь его частью. Хочешь попасть в сказку, дитя?
Алиса не хотела. Даже в нынешнем своем затуманенном сознании до дрожи, до мурашек боялась этих его сказок.
Маруся тоже видела кровать с лоскутным покрывалом и швейную машинку, и чем больше деталей появлялось в дальнем углу мастерской, тем тревожнее делался ее взгляд, тем быстрее скользил гребешок по золотым волосам, выдергивая целые пряди. Маруся знала больше, чем знала Алиса, но делиться своими знаниями не хотела. Узнать бы почему, да все никак не получалось расспросить: сон накрывал раньше, чем Алиса успевала задать вопрос.
А однажды в мастерской появился волк. Настоящий волк, только мертвый. Он скалил желтые зубы и смотрел на Алису стеклянными бусинами глаз. Волк лежал на кровати, наполовину укрытый лоскутным одеялом, а на голове его красовался смешной кружевной чепец.
– Не бойся, дитя, это всего лишь чучело.
Сказочник придвинул к Алисе чай и очередной пряник. Кажется, ничем другим он их с Марусей не кормил. Раньше Алисе очень сильно хотелось есть, а потом она привыкла. Вот только к головной боли и постоянной слабости привыкнуть никак не получалось. Сил едва хватало на то, чтобы держать в руках чашку.
Ее больше не привязывали. Доверяли? Или просто не видели смысла привязывать такое ослабленное, такое беспомощное существо? Алиса тоже больше не