Чёрный атом. Сергей Анатольевич Соколов
и сейчас он водил глазами по строчкам короткой заметки, держа в толстых пальцах красный карандаш. Карандаш то и дело что-то подчеркивал, ставил жирные вопросы, с угрозой нависал над беззащитными словами и фразами.
– Слабовато, товарищ Травин… Ритм рваный, повторы… Эмоции подминают фактический материал… Да и сами факты… Неужели, пришло столько народа? И к Клубу писателей, и на кремацию? Литература-то… его и второго… как посмотреть…
– Их произведения талантливы и будут читаться и перечитываться внуками сегодняшних детей. Я считаю… Да что я… У гроба стояли Фадеев, Олеша, Катаев, Славин… Литераторы, художники, композиторы, артисты, киноработники… Два дня шли люди: и простые, ничем не знаменитые, и орденоносцы, Герои Советского Союза.
– Понятно-понятно. Вы мне свою заметку не цитируйте. Лучше покажите фотографии…
Редактор стал придирчиво рассматривать каждый снимок из пачки довольно внушительного вида.
– С «лейкой» Вы обращаться умеете… Это кто?
– Это Валерий Павлович Чкалов.
– Чкалов? – с сомнением переспросил ответственный товарищ, – Совсем на себя не похож. Размякший, сгорбленный…
– Разве герой обязан быть бесчувственным истуканом. Разве…
Начальник, смотря косыми с рождения глазами одновременно и на подчиненного, и на портрет лучшего друга всех газетчиков, холодным тоном перебил молодого журналиста:
– Герой Советского Союза – это прежде всего знаменосец на передовой линии жестокой классовой битвы, пример стальной воли для трудящихся масс и подрастающего поколения… Не забывайте, комсомолец Травин, что мы молодежная газета.
– Но Чкалов, как никто другой, доказал…
– Я понимаю причину Вашей горячности: вы давно знакомы. И всё же, эту фотографию вместе с негативом следует уничтожить, а заметку переписать. Это приказ. Ко мне через полчаса!
У журналиста на скулах передёрнулись желваки. Он снял с широкой переносицы очки, стал протирать толстые стекла клетчатым платком. Стекла очистились, а черная соринка, застрявшая ещё днём в круглой оправе, осталась.
3
«Переписать… А что тут переписывать? Факты изложены верно, настроения людей схвачены правильно – порыв, скорбь… и благодарная тишина… Стиль изложения не нравится… Так я не Вася Круглов, который всегда напишет гладенько без уголочков, а случись пробуксовка, так пустоту быстренько прикроет подходящим лозунгом… Многостаночник… А диафрагму толком выставить не может… Гриппует – пусть гриппует… Тогда не взыщите, товарищ редактор, как умею…»
Что правда, то правда… Сергей Травин, двадцати шести лет отроду молодой человек, разбирался в тонкостях репортёрских приёмов хуже, чем в технике, страсть к которой он испытывал с молодых ногтей.
Всё, что по воле человека как-то крутилось или тикало, светило или грело, плавало или, что особенно, летало, интересовало мальчишку необычайно,