Собрание сочинений. Последнее лето Форсайта: Интерлюдия. В петле. Джон Голсуорси
будет встречаться с ней сколько ему вздумается. Почему бы не съездить в город к своему поверенному и самому не изменить завещание, вместо того чтобы писать Хэрингу; может быть, ей захочется пойти в оперу. Но только поездом: не желает он, чтобы этот толстый Бикон скалил зубы у него за спиной. Слуги такие дураки; да еще, наверное, знают всю старую историю Ирэн и Босини – слуги знают все, а об остальном догадываются. Утром он написал ей:
«Милая Ирэн, завтра мне нужно быть в городе. Если Вам хочется заглянуть в оперу, давайте пообедаем спокойно…»
Но где? Уже лет сорок он нигде не обедал в Лондоне, кроме как в своем клубе или в частном доме. Ах да, есть этот новомодный отель у самого «Ковент-Гарден»…
«Дайте мне знать завтра утром в отель „Пьемонт“, ждать ли мне Вас там в семь часов.
Преданный Вам Джолион Форсайт».
Она поймет, что ему просто захотелось доставить ей маленькое удовольствие. Ибо мысль, что она может догадаться о его неотвязном желании видеть ее, была ему почему-то неприятна. Не дело такому старику нарушать свой образ жизни, чтобы увидеть красоту, да еще в женщине!
На следующий день поездка, хоть и короткая, и визит к поверенному утомили его. Было жарко, и, переодевшись к обеду, он прилег на диван немножко отдохнуть. С ним, вероятно, случился легкий обморок, так как он очнулся с очень странным ощущением и еле заставил себя подняться и позвонить. Как! Уже восьмой час, а он-то! И она уже, наверно, дожидается! Но головокружение внезапно повторилось, и ему пришлось снова опуститься на диван. Он услышал голос горничной:
– Вы звонили, сэр?
– Да, подойдите сюда. – Он видел ее неясно: перед глазами стоял туман. – Мне нездоровится, достаньте мне нюхательные соли.
– Сейчас, сэр.
Ее голос звучал испуганно.
Старый Джолион сделал усилие.
– Постойте! Передайте поручение моей племяннице, она ждет в вестибюле – дама в сером. Скажите, мистеру Форсайту нездоровится – жара. Он очень сожалеет. Если он сейчас не сойдет вниз, пусть не ждет обедать.
Когда она ушла, он бессильно подумал: «Зачем я сказал „дама в сером“? Она может быть в чем угодно. Нюхательные соли!» Сознания он снова не потерял, однако не помнил, как Ирэн очутилась рядом с ним, подносила ему к носу соли, подсовывала под голову подушку. Он слышал, как она спросила тревожно: «Дядя Джолион, дорогой, что с вами?», смутно почувствовал на руке мягкое прикосновение ее губ; потом глубоко вдохнул нюхательные соли, внезапно обнаружил в них силу и чихнул.
– Ха, – сказал он, – пустяки! Как вы сюда попали? Идите вниз и обедайте. Билеты на столе перед зеркалом. Через пять минут я буду молодцом.
Он почувствовал у себя на лбу прохладную руку, вдохнул запах фиалок и сидел, колеблясь между чувством удовлетворения и твердой решимостью быть молодцом.
– Как, вы и правда в сером, – сказал он. – Помогите мне встать. – Поднявшись на ноги, он встряхнулся. – Нужно же было мне так раскиснуть. – И он очень