Ламмермурская невеста. Вальтер Скотт
бы угостить его ударом шпаги… Да не стоит связываться с трусом! Впрочем, сцена пришлась бы мне по душе. Постойте… Да… Я вышел бы в «Александре»{50} и воскликнул:
Спасти любовь я вышел из могилы,
Обрушьте на меня все ваши силы;
Всех сокрушу, когда рванусь вперед:
Любовь велит мне, слава в бой ведет!
Как раз когда Бакло, опершись на эфес шпаги, громовым голосом декламировал напыщенные вирши бедного Ли, в комнату вбежал испуганный Крайгенгельт.
– Мы пропали! – воскликнул он. – Конь Рэвенсвуда запутался в недоуздке и совсем охромел. Иноходец, на котором он теперь отправился, слишком утомится, а другой лошади у нас нет. На чем он теперь поедет?!
– Да, на этот раз не удастся лететь стрелой, – сухо согласился Бакло. – Однако постойте! Вы же можете уступить ему свою кобылу.
– Что? И попасться самому! Благодарю покорно.
– Полноте! Если даже с лордом-хранителем что-нибудь случилось, – чего я, впрочем, не думаю, так как Рэвенсвуд не из тех, кто стреляет в безоружного старика, – и даже если в замке произошло небольшое столкновение, – то вам-то чего бояться? Ведь вы-то к этому непричастны!..
– Конечно, конечно, – ответил сбитый с толку Крайгенгельт, – но вы забываете о моем поручении из Сен-Жермена.
– Многие считают это вашей собственной выдумкой, благородный капитан. Ладно, если вы не хотите дать Рэвенсвуду вашу лошадь, я, черт возьми, дам ему свою.
– Вашу?
– Да, мою, – подтвердил Бакло. – Пусть не говорят, что, обещав джентльмену поддержку, я потом ничего для него не сделал и даже не помог выпутаться из беды.
– Вы дадите ему вашу лошадь? А вы подумали, какой вы потерпите убыток?
– Убыток? Ах, убыток! Да, мой Серый Гилберт обошелся мне в двадцать золотых, но его иноходец тоже чего-нибудь да стоит, а второй его конь, Черный Мавр, если его выходить, будет стоить вдвое дороже моего. А я знаю, как за это дело приняться. Надо взять жирного щенка, ободрать с него шкуру, выпотрошить, набить черными и серыми улитками, потом долго жарить, поливая смесью масла, лаванды, шафрана, корицы и меда…
– Превосходно! Только прежде, чем ваш конь вылечится, нет, еще прежде, чем ваш щенок изжарится, вас поймают и повесят. Можете не сомневаться, что погоня за Рэвенсвудом будет отчаянная. Дорого бы я дал, чтобы место нашего свидания было поближе к морю.
– В таком случае, может быть, благоразумнее отправиться вперед, оставив ему здесь мою лошадь? Но тише, тише… Кажется, он едет. Я слышу стук копыт.
– Слышите? – испугался Крайгенгельт. – Вы уверены, что он один? Мне кажется, за ним погоня. Я слышу топот нескольких коней – конечно, их много.
– Да полно вам! Это служанка идет за водой и стучит по лестнице деревянными башмаками. Клянусь честью, капитан, вам следует отказаться от вашего чина и от всяких тайных поручений: вы пугливее дикого гуся. А вот и Рэвенсвуд! И, как видите, один! Он, кажется, мрачен, как ноябрьская ночь.
И точно, в эту минуту на пороге появился Рэвенсвуд в плаще, со скрещенными