Железная маска. Эдмон Ладусет
храм!
Однако опасность еще не миновала, поскольку остальные враги, привлеченные грохотом рухнувшей стены, могли появиться в любой момент. У друзей не было времени для раздумий, и они снова пошли вперед, не ведая куда. Внезапно перед ними выросла новая стена такой высоты, что над ней были видны лишь качающиеся кроны деревьев.
– Это стена какого-то парка, – задумчиво произнес Мистуфле. – Через нее нам уже не перелезть…
И тут по o6e стороны дороги заблестели стволы мушкетов, а позади беглецов раздался нарастающий шум, возвещавший о приближении врагов.
– Тысяча чертей! Вот теперь мы попались! – в отчаянии вскричал Фариболь. – Я не вижу никакого вы…
Ему не суждено было закончить фразу; зацепившись ногой за какое-то незамеченное препятствие, он во всю свою немалую длину растянулся на земле.
– Проклятье! – воскликнул капитан, вставая. – Это же ступенька! Лестница! Господи, а вот и дверь! Вперед, Мистуфле, это по твоей части!
– Иду, хозяин!
Сохраняя полнейшее спокойствие, Мистуфле извлек длинный тонкий нож, повозился несколько мгновений у замочной скважины и, торжествующе улыбаясь, распахнул дверь со словами:
– Готово, хозяин!
Когда все вошли, он вновь вернулся к двери и запер ее тем же нехитрым способом, что и открыл.
В парке царила гробовая, обволакивающая тишина. В глубине стоял дом, но все огни в его окнах были погашены. Вдруг беглецы услышали перебранку, команды и грубые окрики. Это мушкетеры, потеряв след четырех друзей и здраво рассудив, что в парк они пробраться никак не могли, рассыпались по окрестностям в надежде вновь их обнаружить.
Вскоре шум голосов стих вдали, и друзья с облегчением переглянулись. В это время из-за туч показалась луна, и свет ее упал на сильно побледневшее и искаженное от боли лицо Ивонны.
– Боже мой! – в тревоге воскликнул монсеньор Людовик. – Нельзя терять ни секунды! Не знаю, кого мы встретим здесь, друзей или врагов, но клянусь, что не пройдет и десяти минут, как я найду кого-нибудь, кто сможет заняться моей несчастной сестрой… Возьмите ее и идите за мной!
– Монсеньор, – сказал Фариболь, показывая в самый дальний угол парка, – там виден свет. Готов поклясться, что это домик садовника. Попросим убежища у него!
Минуту спустя все четверо стояли перед маленьким флигелем. Из окна на первом этаже струился свет, занавески были раздвинуты. Монсеньор Людовик заглянул внутрь и увидел коленопреклоненную женщину, погруженную в молитву. Не опасаясь больше, он подошел к двери и постучал. Внутри домика прошелестели легкие шаги, и дрожащий голос спросил:
– Что вам угодно?
– Во имя милосердия, – взмолился юноша, – откройте нам! Мы нуждаемся в помощи, с нами девушка, которая умирает от холода и боли…
– Но кто вы?
– Мое имя монсеньор Людовик, а…
Его прервал грохот отодвигаемого засова. На пороге возникла девушка, так и не успевшая закончить свою молитву, и с радостным криком бросилась им навстречу:
– Людовик!