Несравненная Жозефина. Лев Каневский
на меня. Один из них вдруг вытаращил на меня глаза, кажется, узнал меня. Это был отец моей молочной сестры Люсетты с Мартиники. Он незаметно вычеркнул мое имя из списка. Там было полно других имен, и на это никто не обратил внимания.
Осужденных увели, а те, кто остался, дрожа всем телом, начали горько причитать, со стоном оплакивать свою судьбу. Вдруг из ноющей толпы выбежала герцогиня К. (я имела неосторожность рассказать ей о том, что нагадала мне мулатка Элиама с Мартиники) и громко закричала: “Ну чего вы вопите, чего головы повесили? Рано думать о смерти. Нам с вами нечего бояться, ибо здесь вместе с нами – будущая королева Франции… Ей предсказано, что она займет французский трон, а разве может такое великое предсказание исполниться здесь, в этой грязной и вонючей тюрьме? Нет, только в другом, достойном месте, в нормальной обстановке, на свободе. Ничего не бойтесь! Пока она с нами – нам ничего не угрожает!” Ее слова поразили всех, особенно тюремщиков, которые с вытянутыми лицами уставились на меня, держа в руках кастрюльки с нашим жиденьким обедом».
В тюрьме Карм мадам Богарне подружилась с красивой огненно-рыжей испанкой по имени Тереза Кабаррус, которая своими чарами и темпераментом свела с ума не одного мужчину.
Она никогда не унывала, и через два дня после казни Александра Богарне передала своему любовнику, депутату Тальену, одному из организаторов термидорианского переворота, записку, над которой потешались все парижские журналисты: «Только что из моей камеры вышел начальник тюрьмы. Он сообщил, что завтра я предстану перед Божьим судом, то есть взойду на эшафот. Но что в таком случае прикажете делать с моим сновидением? Сегодня ночью я видела во сне, что Робеспьера больше нет, а двери нашей тюрьмы распахнуты настежь. Из-за вашей беспримерной трусости скоро во Франции не останется ни одного отважного мужчины, способного превратить мой сон в явь».
А еще через несколько дней произошло обрадовавшее всех узников событие.
Через решетки окон они увидели на улице какую-то странную женщину в черном платье.
Она стала трясти юбкой, потом, подняв камень, завернула его в подол, потрясла. Потом начала скакать и прыгать, словно от великой радости. Остановившись, провела по горлу рукой, словно ножом или кинжалом, принялась хлопать в ладоши. «Что бы означал этот ребус?» – удивлялись женщины.
Наконец одна, наиболее сообразительная, догадалась:
– Посмотрите – она теребит платье (по-французски «robe» – роб), вложила в юбку камень (по-французски «pierre» – пьер). Сложим два слова и получаем – роб-пьер. Робеспьер!
– Значит, что-то случилось с Робеспьером, – сразу догадались все остальные. – Ну а что? Может, нож гильотины погулял и по его горлу?
На самом доле Максимильен Робеспьер, этот кровавый палач революции, был казнен термидорианцами.
Через неделю, 4 августа, из тюрьмы выпустили испанку, которая, по-видимому, своим вещим сном сильно озадачила своего могущественного любовника-депутата. Ее в результате