Смерть от любви (сборник). Антон С. Васильев-Макаренко
Сосед онемел.
– Спать по ночам надо, – сказала Ира. – А не шарахаться по лестнице в нижнем белье. А если не спится, двор уберите. Все полезнее, чем детей пугать на ночь глядя.
Подошел лифт. Все пятеро вошли в кабину и унеслись вниз.
Суровый Сосед остался стоять, недоумевая.
– Внучек! Обедать иди.
Теряев оторвался от книги, пошёл, было, из комнаты, но вернулся и пересадил куклу от её маленького письменного стола к маленькому обеденному. Поставил перед куклой прибор:
– Приятного аппетита, Ира! – и отправился на кухню. – Я сам, бабушка, – сказал он, помогая бабушке переставить кастрюлю с плиты на стол.
– Сам, так сам. Тогда я стирать пойду.
– Я потом постираю, – попросил Теряев, наливая в тарелку борщ.
– Будет уже с тебя забот. Довольно.
Бабушка полоскала в ванной белье:
Когда пришла на кухню, Теряев сидел за столом, схватившись за живот, и стонал.
– Ты что, внучек? Что с тобой?!
– Переборщил я, бабушка!
На столе стояла пустая тарелка и кастрюля с половником пустая, только на донышке немного борща краснелось.
– Батюшки! – всплеснула руками бабушка. – А кашу кто же кушать будет? А молоко?
– Не горюй, бабушка, сейчас я это дело поправлю.
Теряев лёг на пол, стал по полу кататься и приговаривать:
– Идет коза рогатая,
Идет коза бодатая;
Ножками – топ, топ,
Глазками – хлоп, хлоп!
Кто кашки не ест,
Кто молока не пьёт,
Того забодает, забодает.
Потом Теряев снова сел за стол:
– Давай, бабушка, кашу!
Небо над городом было тяжёлое, низкое, серое. Был тихий осенний день в конце сентября. То есть он был тихий на крыше теряевского дома, но не внизу, не в городе, где озабоченно копошились люди на тротуарах, перекрёстках, в очередях, и с неясным бормотанием двигался безконечный цветной поток машин.
Витя, Теряев с Августом и Ира с биноклем сидели на крыше.
– Холодно! – сказала в пространство Ира.
Теряев начал было расстёгивать куртку, но Витя его опередил, стянул с себя свитер и помог Ире его надеть. Получилось платье-мини. Рукава до колен.
– Стой спокойно! – приказал Витя и стал закручивать рукава.
Ира хихикала.
Теряев отвернулся, загрустив.
– А вот там есть башня на крыше, – сказала Ира, – как перевёрнутая рюмка.
– Где? – оживился Витя. – Покажи.
– Вон, серенькая. Придумал же кто-то, построил.
– Завязал, небось, – весело предположил Витя, – и построил в честь знаменательного события.
– Что завязал? – не понял Теряев.
– Это дело завязал.
– Как это можно «завязать дело»? – недоумевал Теряев.
– Какой ты тупой! – удивилась Ира. – Вот это дело завязал, чего тут непонятного-то? – и она щёлкнула себя по горлу.
На крышу на четвереньках выбрался Карслон.
– Зря пришли, – сказал он, добравшись до приятелей. – Сегодня мы ничего не увидим.
– Почему? –