Роща Висельников. Ярослав Толстов
что иначе нельзя. Папа стал много пить после смерти мамы. Да, она умерла совсем недавно, три месяца назад: её сбил грузовик. По словам отца, в Твери ему каждый закоулок напоминал о ней, и посему он не мог больше там оставаться. Продав свою двухкомнатную квартиру в центре города и пожив неделю у сестры моего папы, мы сели в машину и поехали. Прямо сейчас я нахожусь на переднем сиденье отцовского "Рено".
– Ты скоро дырку в этой газете глазами проешь.
А это, собственно, мой отец, сидящий за рулём. Высокий коренастый мужчина сорока восьми лет, волосы которого только-только затронула седина, а лицо морщины. Строгий, но справедливый – это про него. Он никогда не поднимал на меня руку, но серьёзных разговоров и наказаний в виде лишения карманных денег или прочих радостей жизни мне избегать не удавалось. Я пытался не огорчать отца, особенно после того, как не стало мамы. И пришлось с переездом смириться.
Учусь, а точнее, учился я в Тверском колледже на третьем курсе литературного факультета. Мне нравилась литература, в этом я пошёл по следам матери. К моему счастью, неподалёку от посёлка, куда мы переезжали, тоже был колледж с таким факультетом. Отец всё разузнал и устроил заранее, чтобы по приезду было как можно меньше проблем. Оставлять в Твери старых друзей и забирать с собой лишь воспоминания об этом городе для меня было ужасно тяжело, приходилось успокаивать себя мыслью о новых знакомствах и просто верить в лучшее.
– Долго нам ещё ехать? – я пропустил мимо ушей вопрос отца и задал ему свой.
– Уже почти на месте.
Я посмотрел в окно. Мы двигались сейчас по асфальтированной дороге мимо двухэтажных домиков, как кирпичных, так и сделанных из древесины.
– Вот и твой колледж, – отец кивнул в левую сторону.
Да, здание колледжа заметно отличалось от остальных поблизости: панельного типа пятиэтажка с множеством красивых окон, переливающихся всеми цветами радуги в свете солнца, и бетонной лестницей из восьми-десяти ступеней с перилами по бокам. На этих перилах сейчас сидела местная молодёжь, куря сигареты и о чём-то общаясь.
– Я могу начать учиться прямо завтра? – поинтересовался я.
– Разумеется, – ответил отец. – Когда хочешь.
В мои учебные дела папа старался не лезть, так как знал, что учиться мне нравится, и к тому же, поводов для его вмешательства я никогда не давал. Даже в школе за всё время в моём дневнике появилась лишь одно замечание от учительницы русского языка, с которой я вступил в спор о какой-то запятой. В итоге в этом споре оказался прав я.
Спустя минут пять мы выехали на просёлочную дорогу и продолжили движение среди зелёного луга и редких деревьев, попадавшихся по обе стороны дороги. Вдали, справа, виднелся лес. Но до него мы не доехали, свернув с пути метрах в пятистах. Здесь дороги не было вовсе, я бы назвал это тропинкой посреди луга со следами от проезжавших автомобилей. И вскоре я увидел то самое место, где мне предстояло жить, а точнее, его окрестности.