Возвращение короля. Джон Толкин
девять! – протянул паренек и присвистнул. – Да ты, значит, уже старый, прямо как мой дядя Иорлас. Только я все равно, – задорно прибавил он, – если захочу, поставлю тебя вверх тормашками или положу на лопатки.
– Может, поставишь, а может, и положишь, – смеясь, подтвердил Пин, – но только если я этого захочу. А может, я сам тебя поставлю да положу: мы в наших краях тоже не дураки подраться. И у нас, знаешь ли, я считаюсь очень даже большим и сильным, так что меня покуда никто не пробовал поставить вверх тормашками. Если ты вдруг попробуешь, то мне, чего доброго, придется тебя укокошить. Вот подрастешь – и не будешь опрометчиво судить по внешности: тебе небось показалось, что перед тобой этакий увалень-недомерок, которого неплохо бы вздуть; а на самом-то деле я ужасный, злюший, кровожадный невысоклик! – И Пин скроил такую страшную рожу, что парнишка попятился, но тут же прянул вперед, сжав кулаки и сверкнув глазами. – Ну, ну! – захохотал Пин. – Опять-таки опрометчиво верить чужакам на слово, мало ли что они о себе скажут! Нет, я не кровожадный. А ты, чем задираться, сначала бы назвался – вежливей будет.
Мальчик горделиво выпрямился.
– Я – Бергил, сын стража цитадели Берегонда, – сказал он.
– Оно и видно, – кивнул Пин, – ты вылитый отец. А я как раз от него.
– Чего ж ты сразу не сказал? – И Бергил вдруг приуныл. – Он, что ли, передумал и хочет меня отослать с девчонками? Не может быть, уже ушел последний обоз!
– Погоди пугаться, все не так страшно, – сказал Пин. – Пока что тебе велено не ставить меня вверх тормашками, а составить мне компанию и показать ваш город. А я зато расскажу тебе про далекие страны.
Бергил обрадованно захлопал в ладоши.
– Все, значит, в порядке, ура! – воскликнул он. – Тогда пошли! Мы как раз собирались к Вратам, побежали туда!
– А зачем туда бежать?
– Да ведь сегодня еще до захода солнца должны подойти союзные дружины! Пошли, пошли, сам все увидишь.
Бергил оказался парень хоть куда, а Пину без Мерри ох как не хватало приятеля; они мигом сдружились, болтали и перешучивались наперебой, шли по улицам рука об руку и никакого внимания не обращали на любопытные взгляды со всех сторон. Народ толпой валил к Великим Вратам; Пин назвался и сказал пропуск, а часовой пропустил их обоих, к полному восхищению Бергила.
– Вот это да! – сказал он. – А то ведь нам больше не позволяют выходить за ворота без взрослых. Ну, теперь наглядимся!
Люди стояли по обочинам тракта и заполнили огромную мощеную площадь, где сходились воедино дороги к Минас-Тириту. Все глядели на юг, и вскоре послышались возгласы:
– Пыль, пыль на дороге! Идут!
Пин с Бергилом исхитрились протиснуться в первые ряды. Невдалеке запели рога, и, словно встречный ветер, поднялся приветственный гул. Потом грянули трубы, и толпа разразилась дружным кличем.
– Форлонг! Форлонг! – услышал Пин.
– Это что значит? – спросил он.
– Ну как, это же старина Форлонг,