Пертская красавица. Вальтер Скотт
и подумать только, при ком! Я, правда, кую клинки, но пускать их в дело предоставляю другим. Да, да! Я редко держу в руке обнаженный меч, если только не повертываю его на своей наковальне или на точиле, и люди напрасно меня очернили перед вашей дочерью Кэтрин, наговорив, будто я, тихий, мирный горожанин Перта, – драчливый буян и задира! Пусть выйдет вперед самый храбрый из моих клеветников и повторит мне такие слова под Кинноулским холмом, да чтоб не было на поле никого, кроме нас двоих!
– Вот, вот! – засмеялся Гловер. – Тут бы ты и показал нам образец своего терпения и миролюбия… Честное слово, Генри, не строй из себя тихоню – я же тебя знаю! И что ты косишься на Кейт? Точно она не понимает, что в нашей стране человек должен собственной рукой оборонять свою голову, если хочет спать спокойно! Ну, ну! Разрази меня гром, ежели ты не попортил столько же доспехов, сколько выковал.
– И то сказать, отец Саймон, плох тот оружейник, который не умеет сам проверить, чего стоит его мастерство. Если бы мне не случалось время от времени расколоть мечом шлем или кольчугу, я не знал бы, какую крепость должен я придавать своим изделиям, я бы тогда склеивал кое-как картонные игрушки вроде тех, что не совестятся выпускать из своих мастерских эдинбургские кузнецы.
– Эге, ставлю золотую крону, что у тебя по этому поводу вышла в Эдинбурге ссора с каким-нибудь жги-ветром[6].
– Ссора! Нет, отец, – ответил пертский оружейник, – я только, сказать по правде, скрестил мечи с одним из них на утесах Святого Ленарда{48} во славу моего родного города. Вы, надеюсь, не думаете, что я способен затеять ссору с собратом по ремеслу?
– Понятно, нет. Но как же вышел из этого дела твой собрат по ремеслу?
– А как может выйти из доброй драки человек, ежели грудь у него прикрыта листом бумаги? Он, вернее сказать, и не вышел, когда я с ним расстался: он лежал в келье отшельника, ожидая со дня на день смерти, и отец Джервис сказал, что раненый приготовился к ней по-христиански.
– Так… Ну а больше ты ни с кем не скрестил клинка? – спросил Гловер.
– Да не без того. Я еще подрался с одним англичанином в Берике. У нас опять вышел с ним спор о верховенстве, как у них это зовется (вы, надеюсь, не станете меня корить за эту драку?), и мне посчастливилось ранить его в левое колено.
– Ну что ж, не худо, да благословит тебя святой Андрей!.. А с кем ты еще имел дело? – сказал со смехом Саймон, радуясь подвигам своего миролюбивого друга.
– В Торвуде я подрался с одним шотландцем, – ответил Генри Смит. – Мы поспорили, кто из нас лучше владеет мечом, а этого, сами понимаете, без пробы не узнаешь. Бедняга потерял два пальца.
– Не худо для самого тихого мальчугана в Перте, который и в руки не берет меча, разве что когда повертывает его под молотом… А что еще ты можешь рассказать нам?
– Пустяк – отлупил одного горца, но это дело такое, что и говорить не стоит.
– За что же ты его отлупил, о миролюбец? – спросил Гловер.
– Сейчас и не упомню, – ответил Смит. –
*
…