Золото колдуна. Владимир Титов
высадила четверых ганфайтеров в романтической глуши. Получив гонорар, таксист развернулся и поехал обратно по просёлку, напоминающему море на картинах Айвазовского, а стрелки потопали к огневому рубежу.
– Красотища! – вырвалось у Насти.
– Ага. Постапокалипсис, – согласился Родион.
Заброшенный карьер и в самом деле был красив – странной, дикой и болезненной красотой. Его дно было испещрено буграми и рытвинами: в углублениях стояла зеленоватая вода, на возвышениях же росли мать-и-мачеха, дрок, полынь и лебеда, а кое-где и молодые деревца. Почти отвесные стены тридцатиметровой высоты окаймляли дно полуподковой. На обрыве росли сосны, и их корни торчали из глинистой стены, точно жгутики исполинской инфузории. С десяток сосен, сорвавшихся с обрыва, лежали внизу. Выбеленные солнцем и дождями, они были похожи на остовы морских чудовищ. Ещё три сосны готовились упасть – они опасно изгибались над обрывом, напоминая удочки в руках великанских рыбаков.
В заброшенном карьере было что-то ощутимо доисторическое. Культурный слой был скуден, и артефакты можно было пересчитать по пальцам. Покрышка от трактора «Беларусь», перержавевшая ось грузовика, несколько пластиковых канистр, кое-где поблёскивало битое стекло. Видно было, что люди бывают здесь не каждый день и даже не каждую неделю – место совсем не подходило для пикников и романтических свиданий. А для легкомысленных эпикурейцев, которым всё равно, где пить, карьер как место уединения тоже был неудобен, потому что находился слишком далеко от населённых мест.
Словом, это было идеальное стрельбище.
Ганфайтеры вчетвером расставили пустые канистры возле глинистой стены, и Родион выпустил три пули в крайнюю слева. Он бил с семидесяти шагов; одна за другой пули разнесли мишень вдрызг.
Зрители наградили удачного стрелка аплодисментами.
– Кто следующий? – спросил Родион. – Петруччо, снимешь крайнюю справа?
Петро хмыкнул, подумав, что вряд ли повторит достижение друга, даже если уменьшить дистанцию втрое. Однако отступать без боя не хотелось. Он принял двустволку и довольно ловко снарядил её. Посмотрел поверх ствола на мишени. Канистры, которые только что были как на ладони, теперь превратились в еле видимые пятна. «Ладно. Тут главное – поменьше думать. Стреляй сейчас, пока руки не устали – может, и попадёшь…» – подумал он и потянул спусковой крючок.
– Отставить! Не стреляй! – заполошно крикнул Родион.
– Что? – Петя обернулся и чуть не выронил оружие: перед ним стоял Родион с совершенно перевёрнутым лицом. Редко ему доводилось видеть друга настолько напуганным.
– Петро… – тихо проговорил Родион. – Дружище… не делай так больше!
– Ачё не так?
– К плечу приложи приклад. К ПЛЕ-ЧУ! Нахрен ты его НА ПЛЕЧО положил? Тебе же отдачей челюсть вынесет!
Поняв, что капитально свалял дурака и показал себя полным чайником в стрелковом спорте, Петро побагровел и медленно взял ружьё как полагается.
– Ближе