Трое в лодке, не считая собаки. Трое на четырех колесах (сборник). Джером Клапка Джером
сюда полкроны.
Так мы попали в Кингстон по Лондонской и Юго-Западной дороге.
Впоследствии мы узнали, что доставивший нас поезд в действительности был эксетерским почтовым и что на вокзале Ватерлоо потратили целые часы, разыскивая его, и никто не знал, куда он подевался.
Наша лодка дожидалась нас в Кингстоне, как раз под мостом, к ней мы направили путь, разложили багаж и устроились сами.
– Все в порядке, сударь? – спросил лодочник.
– Порядок, – отозвались мы.
Гаррис сел на веслах, я на руле, Монморанси, горестный, глубоко подозрительный, на корме, и мы пустились по волнам, долженствовавшим в продолжение двух недель служить нам домашним очагом.
VI
Кингстон. – Назидательные размышления о древней английской истории. – Назидательные размышления о резном дубе и жизни вообще. – Назидательный пример Стиввингса Младшего. – Мечты о древности. – Я показываю, что сижу на руле. – Любопытный результат. – Лабиринт Хэмптон-Корта. – Гаррис в роли проводника
Было чудесное утро поздней весны или раннего лета, как вам больше понравится, когда нежный глянец листьев и травки переходит в более глубокую зелень и природа подобна прекрасной молодой девушке, трепещущей непонятным ей трепетом пробуждения на краю женственности.
Своеобразные задворки Кингстона, спускающиеся к берегу реки, казались прямо-таки живописными в сверкающих лучах солнца; блестящая река со скользящими по ней баржами, свисающие с берега деревья, кряхтящий на веслах Гаррис в красной с оранжевым фуфайке, мелькающий вдали старый серый замок Тюдоров{25} – все слагалось в ясную картину, такую веселую, хотя и тихую, такую полную жизни, хотя мирную, что, как бы ни было еще рано, я дал себя убаюкать сонливым грезам.
Я грезил о Кингстоне, или Кёнингестуне, как звали его в те дни, когда в нем короновались саксонские «кенинги»{26}. Здесь перешел реку великий Цезарь{27}, и на отлогих высотах раскинулись лагерем римские легионы. Как позднее Елизавета{28}, так же и Цезарь, по-видимому, останавливался повсеместно; только он был почтеннее доброй королевы Бесс{29}: он не останавливался в харчевнях.
Какой же любительницей харчевен была девственная королева Англии! Едва ли в десяти милях в окрестностях Лондона найдется сколько-нибудь сносный трактир, в который она бы не заглянула в то или иное время, либо остановилась, либо переночевала в нем. Интересно узнать, если Гаррис, так сказать, исправился бы и сделался великим и добродетельным человеком, и был назначен премьер-министром, и умер, – украсились бы пользовавшиеся его покровительством трактиры такого рода вывесками: «Гаррис выпил здесь стакан горького пива»; «Гаррис хватил здесь два стакана холодного шотландского летом 1888 года»; «Гарриса вытурили отсюда в декабре 1886 года»?
Нет, их было бы чересчур много! Скорее прославились бы те заведения, которых он никогда не посещал. «Единственное заведение в южном Лондоне,