Черное эхо: Эдем. Maria Kowalsky
с собранными на затылке в тяжелый узел темными волосами и почти черными глазами, высокомерным разлетом бровей и безупречным овалом лица – выглядела она действительно великолепно.
Ослепительная, роковая, беспощадная. Анжелика Леруа.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она.
– Меня выгнала из дома страсть к науке. Хотел узнать, так ли безнадежна молодая поросль, как твердил мой пессимизм.
– И какие выводы? – женщина поддержала насмешливый тон беседы. Она стояла в метре от Стефано, скрестив руки на груди и изучая собеседника прекрасными темными глазами.
– Надежда еще жива, – откликнулся он беспечным тоном, делая вид, что полностью увлечен разглядыванием людей вокруг.
Большой холл давал посетителям форума возможность собираться в группы, не создавая неудобств окружающим. В основном это была молодежь, но Стефано никогда не чувствовал себя неуютно среди студентов. Скорее наоборот.
– Зачем ты здесь? – повторила вопрос Анжелика.
– Не знал, что у нас есть запрет на посещение форумов, дорогая.
– Не играй с огнем, Стефано, – она понизила голос. – Ты вступил в опасную зону.
Стефано подарил ей обезоруживающую улыбку:
– Я в ней живу. И никого, в общем-то, не трогаю.
Намек был понят. Женщина сузила глаза:
– Мы соблюдаем договор безо всяких скидок на форс-мажоры, а вот ты уже два раза оказывался слишком близко к границе.
– Хватит меня пугать, Анжелика, – Стефано сохранял скучающий вид, только изредка задерживая взгляд на собеседнице. – Я прекрасно помню условия нашей Женевской конвенции, и в данный момент не имею цели заходить на вашу территорию. Но я безмерно удивлен, что именно ты, самый здравомыслящий член Дивизиона, пытаешься запугать меня вульгарными и беспочвенными обвинениями. Всегда думал, что такие фокусы больше по нраву дуболому Роберу или психопату Рамиресу. Что с вами, дорогая мадам Леруа… или лучше называть вас по фамилии мужа?
Глаза Анжелики полыхнули гневом:
– А вот это я бы расценила как оскорбление.
– И в мыслях не имел вас оскорбить, – Стефано с улыбкой склонил голову, после чего повернулся к женщине спиной и пошел прочь. Анжелика мстительно сощурилась, но не стала окликать Кордиале.
Вернувшись в конференц-зал, Стефано устремил взгляд на сцену, с которой вещал очередной молодой гений от науки. Но мысли его при этом были далеко.
Он только что дал знать Анжелике, что их Дивизион – не такая уж секретная организация, как хотелось бы этого его членам. Как бы невзначай упомянув имена людей из верхушки правления, Стефано осознавал, что бросает своеобразный вызов французам. Это было, безусловно, опасно, но эта холодная война грозила слишком уж затянуться. Кордиале не любил долгие войны. Они утомляли, выматывали силы, лишали решимости. Ему по нраву был блицкриг.
Что ж, кажется, ты на него и напрашиваешься. Что по этому поводу думают господа Фламини и Росси, это уже совсем другой вопрос… и вряд ли ответ будет цензурным.
Он усмехнулся, чувствуя, как нарастает