Не как обычно. Нина Сергеевна Цуканова
Судя по тому, что парней ответ полностью удовлетворяет, решение принято верно.
"Наблюдение 3. Внешний вид сильно выделяется из массы. Прим.: На первое время можно отвечать, что косплеер. Прим. 2: разобраться поподробнее".
Новые знакомые Шпоры вели себя хоть я малость странно, но приветливо. В целом, можно сделать скидку на особенности местной культуры.
– Мариш, а пошли с нами в клуб? – предлагает Кирилл: – Потанцуем, выпьем…
– Я не пью, – отрезает Шпора.
– Да ла-адно тебе, мы по чуть-чуть!..
– Я не пью. Вообще. В принципе.
– А че так грустно? – вступает Влад: – Религия не позволяет? Или ЗОЖ?
Они с Кириллом идут с разных сторон от Шпоры, из-за чего приходится постоянно вертеть головой. "В тиски взяли, – с досадой отмечает наемник: – Ладно, надо будет – вырвусь".
– У меня свои причины, – холодно отвечает Шпора.
Парни тем временем едва заметно, на полшага подотстают. Жест не укрывается от Шпоры.
– Не борзей, – едва слышно, в самое ухо шепотом бросает Кирюха Владу. – Я ее из-под КамАЗа спас, я и…
Шпоре слов разобрать не удается, в частности, из-за шума дороги, вдоль которой они идут. А переспрашивать то, что собеседники пожелали оставить в тайне…
– Ну, раз ты не пьешь, – начинает Влад: – Может, поедем к нам, чай попьем?
– Нет, – отказывается Шпора, почуяв подвох.
Кирилл досадливо морщится и с ноткой недовольства интересуется:
– Ну, а чего ты тогда хочешь?
– В каком смысле? – напрягается Шпора.
Кирюха делает глубокий вздох:
– Ну, как бы сказать… Такое дело… Я же, вроде как, тебя спас…
– Ждешь благодарности? Что ж, резонно, – холодно отмечает Шпора. – И чего же ты хочешь?
– А… ты не понимаешь? – недовольно протянул парень.
– Нет, не понимаю.
Кирюха внимательно смотрит на Шпору и закатывает глаза:
– А ты вообще понимаешь, что мы говорим?
– Я понимаю ваш язык. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
– А, ну так давай я тебе объясню! – говорит Кирилл, наклонившись к Шпоре и недвусмысленно приобняв за плечи.
***
Ног и кистей рук Филипп по большей части не чувствовал, а то, что еще чувствовал, болело нещадно.
Он уже практически не дрожал, а если и дрожал, то мелко-мелко.
Волосы и ресницы покрыл иней. Губы дрожали, при кашле их обжигало кровью.
Он не мог сказать точно, сколько времени провел здесь. Он понимал, что с каждой пролетающей мимо машиной его шансы выжить таят, как снег на ладонях. Не у Филиппа, конечно. На Филиппе уже ничего не таяло…
Босоногий. Одетый в одни панталоны до колен. С побелевшей, припорошенной снегом кожей. С кровью, струйкой стекающей по синим окровавленным губам и подбородку… Посреди снежной равнины, окруженной лесом…
Честно говоря, Филипп бы тоже испугался…
Но ему хотелось жить. Отчаянно хотелось жить.
Его шансы выжить колебались около нуля. Это значило, что за каждый из них