Казак в океане. Юрий Волошин
что так повлияло на настроение друга.
– Знаешь, Лука, ты, видимо, был прав, отказываясь от участия в этой бойне.
– Что так, Назар? Чем ты расстроен?
– Ужасное зрелище! Такая жестокость! Причем совершенно бессмысленная и не оправданная. Резали, кололи всех без разбора. При чем тут малые дети и старухи? Всех уничтожали, как у нас говорят, до ноги. Ужасно! И это христиане! Жуть берет. Пираты – и те так не поступали.
– Говорят, что хуже войны ничего не может быть, – философски заметил Лука. – Идет уничтожение целого народа. Согласен, что это ужасно. Ты должен знать по книгам, как это было и у нас при нашествии татар. В Киеве никого не осталось живыми. А это тебе не горстка карибов в тысячу человек.
– Это верно. Но то были завоеватели, дикие и необузданные. А это французы! Цивилизованные люди! Словно татары. Но те хоть детей, баб да хороших мастеров в плен брали, а эти резали всех. А пленных брали лишь для пыток, чтобы выведать какие-то тайны.
Лука насторожился. Назар, конечно, не имел в виду его личное участие во всей этой истории, но одно упоминание о пытках пленных встревожило.
– Про индианку ничего не слышал? – осмелился спросить Лука. Тот покачал головой и замолчал. Потом сказал угрюмо:
– Попадись она им, тут же вспороли бы живот, как многим женщинам, особенно беременным. Как такое могут творить христиане?! В голове не укладывается!
Назар был сильно взвинчен, обескуражен и никак не хотел успокоиться. Прошел месяц. Назар понемногу успокаивался, но от предложений опять поехать в отряды французов категорически отказывался.
– Я считаю себя христианином и не приемлю такой войны, поголовного и жестокого уничтожения народа. А они тут были хозяевами, с которыми надо считаться.
– Сударь, речь идет о судьбе наших усадеб, – говорили посланцы, вербовавшие добровольцев.
– Мы несколько лет жили мирно с туземцами. Чего ради начали их преследовать? Мы готовы жить и сейчас с ними в мире и согласии. Места хватило бы на всех. Нет, я больше не участвую в ваших авантюрах. С меня довольно!
Вербовщики с недовольством, граничащим с озлоблением, покинули усадьбу.
– Это нам может повредить, – вздохнул Лука, хотя в душе был доволен решением Назара.
– Ну и пусть! Лучше терпеть плохое, чем участвовать в кровавых избиениях несчастных карибов, вина которых лишь в том, что не могут они вынести издевательства белых.
– Что ж, придется готовиться к худшему, – отозвался Лука. – Нам не привыкать. Переживем, друже.
Больше месяца их никто не трогал. Потом начались непонятные вещи. С Лукой и Назаром не хотели совершать сделки, некоторые торговцы не продавали им товар, оправдывая себя различными глупыми отговорками.
– Придется нам переходить полностью на свое хозяйство, – заметил Лука спокойно, хотя внутри бушевало раздражение и озлобление.
– Это не так просто, Лука, – ответил Савко. – Попробую я заняться делами. Все ж пострадал за общее дело. Посмотрим, как они поступят со мною.
Свои слова он вскоре проверил