Вавилон-Берлин. Фолькер Кучер
на фоне синих форменных шинелей. Гражданское лицо среди сплошных униформистов.
Кофе в эмалированной кружке с вмятинами, которым они его угостили, был отвратительным. Черная мерзкая жижа. В 220-м отделении полицейские тоже не умели варить кофе. Хотя почему в Нойкёльне это должно быть иначе, чем на Алексе? И все же Гереон сделал еще один глоток. Ему не оставалось ничего другого. Только поэтому он и сидел здесь: чтобы ждать. Ждать телефонного звонка.
Он еще раз взял с письменного стола папку. Фотографии, на которых были изображены двойники Гогенцоллернов[4] и прочих прусских знаменитостей в красноречивых позах, не были обычной дешевкой. Это была не просто печать, а добротные фотоснимки высшего качества, аккуратно уложенные в папку. Тот, кто это приобрел, должно быть, основательно раскошелился. Подобный вариант предназначался для достаточно высоких кругов. На вокзале Александерплац эту продукцию распространял торговец журналами всего лишь в нескольких шагах от Полицейского управления и офиса инспекции Е. Этот мужчина бросился в глаза полицейскому наряду только потому, что у него сдали нервы. Двое полицейских всего лишь хотели указать торговцу на безобидный журнал, который упал у него с лотка, но когда они приблизились, он бросил весь свой ассортимент и дал деру. Вместе с журналами вокруг красных ушей молодых полицейских кружились глянцевые порнографические фотографии. От восхищения мастерством фотомоделей они едва не забыли о преследовании лоточника, а когда, наконец, начали погоню, тот уже исчез в хаосе строительной площадки, расположенной вокруг Алекса. И это стоило обоим полицейским повторного покраснения ушей, когда они прибыли в Управление и положили на стол Ланке свою находку вместе с отчетом. Шеф инспекции Е умел пошуметь. Советник по уголовным делам Вернер Ланке придерживался мнения, что доброжелательность может повредить его авторитету. Гереон вспомнил, как приветствовал его новый начальник четыре недели тому назад.
– Я знаю, что у вас хорошие связи, Рат, – набросился на него Ланке, – но если вы думаете, что по этой причине вы не должны влезать в эту грязь, то вы заблуждаетесь! Здесь ни для кого не будет исключений. Тем более для человека, о котором я не просил!
Первый месяц Рата в инспекции Е почти уже подходил к концу. Это время показалось ему наказанием. Возможно, оно таковым и было, хотя его не разжаловали, а только перевели в другой отдел. Он был вынужден уехать из Кёльна и расстаться с отделом по расследованию убийств, но все еще оставался комиссаром по уголовным делам! В его планы не входило вечно сидеть в полиции нравов. Он не понимал, как Дядя это выносил, но работа в инспекции Е, кажется, доставляла его коллеге удовольствие.
Старший комиссар Бруно Вольтер, которого за его добродушие многие коллеги называли Дядей, руководил их следственной группой, а также сегодняшней полицейской облавой. На улице, во дворе полицейского участка, стоял полицейский автофургон. Вольтер с двумя дамами из женской
Династия, правившая последовательно Бранденбургом, Пруссией и Германией с XV в. по 1918 г. (Вильгельм II – последний монарх).