Геронтопсихология. Учебник с практикумом. Наталья Цветкова
людям, как к социальному явлению.
Среди распространенных образов старости выделяются такие трактовки, как «осень жизни», «время собирать камни», «время жатвы» и т. д.
Для рассмотрения социокультурных образов старости особое значение имеют три культурных линии – древних славян, античности и христианства.
Образ старости прослеживается уже в древнеславянской культуре: здесь встречается такое понятие как «старик» или «дед». Именно так именовали, как правило, лесного медведя, приносимого в жертву, или последний сноп, который оставляли на поле после уборки урожая, тем самым принося его в жертву богу умерших предков – Велесу[7].
Образ старости у древних славян имел величественное, космическое значение. Он символизировал собой целостность, завершенность Рода, когда одно умирает, уходит и рождается нечто новое, обеспечивая тем самым гармонию[8]. В пользу этого образа говорит обряд умерщвления стариков. Нужно отметить, что от стариков не избавлялись как от чего-то мешающего или какой-то обузы, этот обряд носил добровольный характер и ему «подвергались» как раз наиболее достойные. Этот ритуал был необходимой, по мнению древних славян, ступенью попадания к богам. Вероятно, старики соглашались на такую смерть под влиянием традиций и собственного опыта, связанного со своими родителями, а также нельзя забывать, что данный обряд позволял пожилому человеку оказаться в центре празднества, сопровождаемого ритуал[9].
Интересно, что древние имели свои критерии старости. Причем в их трансформации можно проследить путь от внешних признаков к внутреннему, глубинному миру человека. Одним из первых критериев старости выступала седина, затем в ритуалах стали учитываться другие телесные изменения возраста, а потом и жизненный опыт, накопленный человеком.
Социокультурные образы старости, характерные для конкретного народа, отчетливо просматриваются в его поговорках и пословицах. Они демонстрируют нам амбивалентное отношение к старости. В русской культуре, с одной стороны, старость – это возраст достижения мудрости, а с другой – период немощи, дряхлости. Такие два противоположных образа задают диалектическое отношение к данному возрасту в культуре. С одной стороны, это мудрец, хранитель традиций и олицетворение жизненного опыта: «Молодой работает, старый ум дает», «Молодой на битву, старый на думу», «Мал да глуп – больше бьют: стар да умен – два угодья в нем», «Старого волка в тенета не загонишь», «Детинка с сединкой везде пригодится» и т. д. С другой стороны, старик немощен, несчастен, жизнь его – тяжелое бремя для него самого и для окружающих: «Человек два раза глуп живет: стар да мал», «Дитя падает – бог перинку подстилает; стар падает – черт борону подставляет», «Седина напала – счастье пропало», «Сдружилась старость с убожеством, да и сама не рада», «Молодых потешить – стариков перевешать» и т. п.[10]
Особый интерес представляют образы старости в других