Мистерия. Первый сборник русского хоррора. Братья Швальнеры
кровью мостовую. После чего безжизненное тело Сантуццы полетело во двор дома дожа.
Другой в это время стал отрывать голову ребенка от туловища. Или детские кости были такими прочными, или листабо нарочито мучил дитя – процедура оказалась долгой и болезненной. Извиваясь от боли, Винченцо не мог проронить ни звука – были порваны шейные горловые связки. Скарлатти в страхе отвел глаза, а дон Америго словно бы не мог сделать этого, тело его уже не слушалось.
В это время одна огромная рука листабо держала сына дожа за ноги, а другая – за шею. Чудище растягивало ребенка как игрушку, пока наконец не порвало надвое, разбросав в разные стороны голову и детское тельце.
«Теперь ты умнее…»
Эта мысль вывела дожа из оцепенения – давясь слезами гнева и горести, бросился он на улицу со шпагой, чтобы догнать неуловимых зверей, но те только развернулись и спокойно удалились, все так же не касаясь ногами земли. Глядя им вслед, Скарлатти подумал:
«Надо же… ведь так ходил сам Спаситель…»
Сам же он на спасение не рассчитывал…
Сегодня же ночью вице-дож решил вырваться из города. Он пробирался сквозь толпы людей, которые, словно по приказу, высыпали на улицы из своих домов. Давешнее обращение дожа относительно комендантских часов и рекомендаций как можно больше времени проводить дома сработало совершенно в обратном направлении – люди в таких ситуациях зачастую опасаются оставаться одни в замкнутом пространстве, хотя им и в голову не приходит, как большое скопление людей сможет помочь спастись. Обыкновенная в таких случаях надежда на хаос, в котором удастся затеряться, переключив внимание страшного зверя на своего товарища по несчастью – наверное, единственная причина, по которой они выплеснули на улицы города в такую минуту.
«Они и впрямь похожи на чумных…»
Прекрасные доселе городские пейзажи превратились Бог знает во что. Люди высыпали на улицы как по команде, и оттого казалось, что город вот-вот лопнет, будучи не в состоянии выдерживать пребывание стольких людей в своих пределах. Никогда еще – даже во времена городских праздников и народных гуляний – столько людей не находилось одновременно посреди городских улиц и кварталов, забыв свои дома.
Они, в основной массе своей, пьянствовали – вино помогало справляться с обуревающим их души страхом. Кто-то делал это в одиночку, пытаясь смириться с мыслью о скорой мучительной смерти, кто-то – и таких было большинство – собирался в большие компании, накрывал длинные столы и, забывая о причине сбора, пировал и ликовал что было сил, воображая себя сильнее чудовищ и будучи готовым в минуту наиболее сильного опьянения даже вступить с ними в рукопашную. Вот несправедливость – стоило хмелю едва покинуть головы несчастных, как и без того сильный в душах страх словно овладевал всеми их членами и заставлял буквально трепетать. Что было делать в такую минуту – броситься в канал или продолжить напускное