Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник). Александр Бачило
утром. Ленька чувствовал некоторое недомогание от плохо проведенной ночи – вроде и полной бессонницей он нынче не страдал, но и спал урывками. Гиацинтов (фанфарон и позер!) еще с вечера, щелкнув пальцами, превратил свой сюртук в домашнюю байковую куртку, а строгие брюки – в теплые пижамные, и расположился на узенькой постели со всем возможным комфортом. Спал он так тихо, что Епанчин всякий раз, едва забывшись дремой, тут же и вздергивался – все ему казалось, что Темный, дождавшись момента, бесшумно подкрадывается, тянет в полумраке купе руки к Ленькиному саквояжу со служебными амулетами и личными вещами. А может, и еще чего хуже.
Однако доехали, и Ленька, выбравшись на перрон, даже приободрился от свежего воздуха и легкого морозца. Вокзальная площадь, несмотря на фиалковое раннее утро, была полна – отъезжающие и приехавшие, торговцы, подводы, носильщики, гвалт и сплошное мельтешение. Импозантный Гиацинтов, нарочито медлительный, в дорогом длинном пальто, в высоком цилиндре и с тростью, казался сейчас неуместным столбом посередь дороги.
– Уж не ждете ли вы, дражайший Леонид Алексеевич, что вам экипаж подадут? – с нахальной язвительностью хохотнул он. – Нет-с, любезный! Извольте-ка в сани!
– Ничего я не жду! – обиженно огрызнулся Ленька. – Мне, Аркадий Прохорович, не привыкать. А что остановился я – так это посмотреть, как вы-то, к лоску привыкший, в деревенские сани полезете да дерюгой укрываться станете!
– Туше! – благодушно признал Гиацинтов. – И довольно. К слову, обратите внимание: прибыл курьерский, а на всей площади ни одного дозорного. Ни наших, так сказать, ни ваших. Хочется надеяться, что все заняты тем делом, о котором мы с вами заметку читали-с, а не чаи в тепле гоняют. – Он подманил крестьянина. – До Горловки довези-ка нас, любезный!
– Далековато, барин! – с сомнением прогудел бородатый мужик. – Весь день потеряю.
– Отблагодарю, не обижу, – Гиацинтов продемонстрировал золотой пятирублевый «самодержец», и Ленька на всякий случай глянул сквозь Сумрак, настоящая ли монета, а то ведь всякого от Темных ждать можно.
Но монета оказалась настоящей; мужик, гудя теперь обрадованно, усадил их в скрипучие, пахнущие прелой соломой и дегтем сани, укрыл овчиной, самолично проверив, чтобы нигде не поддувало.
Неказистые домишки вдоль накатанной, еще крепкой санной дороги, верстовые столбы, холмы и лес… Тоской и запустением тянуло из-за холмов; зима на своем излете – самое никчемушное для деревни время, когда хандрить на печке – единственное милое дело.
Усадьба действительного члена губернского дворянского собрания Витольда Германовича Линца находилась чуть в стороне от Горловки. Выгружаясь из саней, Ленька заметил, как Гиацинтов положил на язык исписанный иероглифическим способом квадратик рисовой бумаги: заклинание «близкий родственник». По полученному еще в Москве предписанию его должен был использовать именно Темный как наиболее из двоих подходящий для отведенной роли по внешности.
На ступенях появился строго одетый человек, по всему – дворецкий. У